– Утонул? Где?
– В доме, точнее, в своей спальне.
– В спальне? – недоверчиво переспросил Картер хриплым голосом. – Ты уверен, что по дороге домой не заезжал в норвильский магазин алкогольных напитков? Ты уверен, что трезв, Мейсон?
– Картер, это правда. И есть еще кое-что, так что тебе придется приехать и посмотреть самому.
Картер убрал трубку от уха, и я услышал, как он говорил что-то приглушенным голосом одному из своих заместителей. Потом он сказал в трубку:
– Джимми и Элисон с тобой, Мейсон? Что с ними?
– Они пропали. Мы здесь уже более получаса, и никаких следов хозяев не видели.
– Хорошо, – сказал Картер. – Я сейчас приеду. Оставайся там и жди меня, и ничего не трогай, черт побери.
Он бросил трубку. Я продолжал держать трубку в руках. Я сидел, тупо уставившись на телефон, когда Дэн повернулся ко мне и спросил:
– Ну?
– Картер едет. Судя по тому, как он ездит на машине, это не должно отнять у него больше десяти минут.
– Что он сказал?
Я пожал плечами.
– Подумал, что я напился. А мне уже хочется это сделать.
– Сказал подождать?
– Давай подождем снаружи, а? От этого места у меня голова кругом идет. Представляю себе встречу с гигантской устрицей; я ведь всегда верил в привидения.
– Ты веришь в привидения? – поинтересовался Дэн, когда мы осторожно пробирались по мокрому холлу на кухню, а потом наружу.
– Конечно. А ты нет?
– Я думаю, нет. Я никогда их не видел. Моя мать, бывало, готова была клясться, что видела привидение, но я никогда не видел живое привидение, разгуливающее по дому. А ты?
– Я раньше снимал комнату на самом конце Десятой улицы, – сказал я, – и я уверен, что слышал, как кто-то шептался в моей спальне по ночам.
Дэн открыл сетку, и мы вышли на ночной морозный воздух.
– Что же они говорили? – спросил он меня.
– Не знаю. Меня учили, что подслушивать чужой разговор невежливо. Но если серьезно, это продолжалось несколько месяцев. Позднее швейцар сказал мне, что в той комнате каким-то насильником– шизофреником были убиты две девушки.
Мы обошли дом и подошли к тому месту, где стоял с включенными фарами мой автомобиль. Я залез на место водителя, а Дэн тактично сел сзади, чтобы не беспокоить Шелли. Я завел мотор, чтобы погреться.
– В конце концов, насильник есть насильник, – заметил Дэн. – Но не спрашивай меня, что это за штука в ванне и откуда она взялась.
– Слушай, я вспомнил, – сказал я. – Когда я был здесь днем и разговаривал с Джимми, он сказал мне, что ему снится, как он тонет.
– Да? И что он сказал еще?
Я задумался. Джимми говорил что-то о подземелье, о каком-то подземном водоеме.
«Меня доводит чувство, что вода находится под тоннами непроницаемого камня. Так что, даже если бы я и добрался до поверхности, я не смог бы дышать».
Я сказал:
– Кажется, он думал, что вода была под землей. Затопленная шахта или что-то в этом роде.
– Под землей? Бессмыслица какая-то.
Я кивнул головой в направлении дома Бодинов, темного и молчаливого в холодной ночи.
– То, что случилось с Оливером, тоже кажется бессмысленным. Но это случилось.
– Сон Джимми мог быть чем-то вроде предчувствия, – предположил Дэн. – Я не верю в привидения, но есть данные о случаях чистейшего ясновидения.
– А как насчет панциря насекомого, или омара, или кого бы там ни было? – спросил я его.
– Есть во всем этом кое-что такое, что беспокоит меня больше всего, – сказал Дэн. Его лицо было слабо освещено зеленоватым светом приборной доски. – Это слишком уж напоминает нашу чешуйчатую мышку. Сложно сказать, не имея под рукой мыши, чтобы сравнить, но, кажется, есть некое сходство между наростом на теле нашей пациентки и панцирем наверху.
