– Мне кажется, ты тоже сказал, что видел панцирь.
Я выдавил из себя улыбку.
– Все мы ошибаемся, Картер. У нас с Дэном был трудный день.
Уперев руки в толстые бока, Картер молча смотрел на нас почти целую минуту.
– Хорошо, – сказал он наконец. – На этот раз вам сойдет это с рук. Но если кто-то утаивает вещественное доказательство, у него будут большие неприятности. Вы меня поняли?
– Никто ничего не утаивает, Картер, – заверил я его. – Просто нам так же, как и тебе, хочется выяснить, что здесь произошло.
– Хорошо. Но помните о наказании за утаивание вещественных доказательств. Наказание – тюрьма. Понятно?
Мы все вместе вышли из ванной и пересекли коридор. Помощник следователя Лоренс Дан, худой, с серым лицом человек в очках, в коричневом с отливом костюме, поднимался по лестнице со своим старым коричневым саквояжем.
– Как дела, Ларри? – спросил Картер. – Ты готов расследовать дело об утонувшем в своей спальне?
Лоренс Дан фыркнул и моргнул.
– Что бы там ни было, Картер, я к этому готов. Привет, Дэн. Привет, Мейсон. Как я понимаю, вы – те двое несчастных, которые все и обнаружили. Бедняга Оливер, да?
– Точно, – сказал Картер. – Эролл только что объявил розыск Джимми и Элисон.
– А что, они пропали?
Картер отвел Лоренса в спальню утонувшего мальчика.
– Их не было, когда приехали Мейсон и Дэн, а это случилось больше часа назад.
Лоренс встал на колени на мокрый коврик рядом с телом Оливера и открыл свою сумку. Посветив в глаза мальчику специальным фонариком, он принялся проверять другие признаки жизни – сердце, дыхание, рефлексы. Все это было формальностью. Смерть Оливера не подлежала сомнению.
– Мне нужно померить его температуру, – сказал Лоренс. – Кто– нибудь, помогите мне перевернуть его.
Шериф наклонился, и они с Лоренсом перевернули мальчика на живот. При этом у мальчика полилась вода из носа и рта, и шериф быстро выпрямился, с несчастным видом взглянув на следователя.
– Если что-либо пугает людей больше, чем обнаружить, что кто– то, кто раньше жил, умер, так это случаи, когда обнаруживаешь, что кто– то, кто умер, оживает, – сказал Лоренс.
Он разорвал пижаму Оливера на спине и стал рыться в сумке в поисках термометра.
– Ларри? – произнес шериф.
– А? Чертов термометр где-то здесь?
– Ларри, – повторил шериф Уилкс. – Что со спиной ребенка? Она поранена, что ли?
Лоренс Дэн поправил очки и посмотрел на обнаженную спину и ягодицы Оливера. Прищурившись, он наклонился, чтобы рассмотреть поближе, а потом дотронулся до кожи мальчика, очень нежно, одними кончиками пальцев.
– Дайте фонарь, – сказал он.
Дэн и я подошли поближе, когда один из помощников дал Лоренсу свой фонарь.
– Не толпитесь, – сказал шериф, протискиваясь вперед и нагибаясь, чтобы посмотреть, что делает Лоренс.
Помощник прокурора поднял пижаму Оливера повыше, и от того, что нам открылось при ярком театральном свете фонаря, у меня свело желудок.
Один из помощников прошептал:
– Господи Иисусе, – что это, черт возьми?
Кожа вокруг поясницы, ягодиц и верхней части бедер Оливера покрылась твердым, похожим на скорлупу наростом: ягодицы вместо того, чтобы быть мягкими и круглыми, были похожи на зеленовато– серые роговые наросты, а вдоль позвоночника начали формироваться темные выступы. В том месте, где бедра переходили в ягодицы, теперь были хрящевые соединения, похожие на сочленения у моллюсков.
Лоренс трясущимися руками перевернул тело на спину, и мы увидели, что на месте гениталий у мальчика была покрытая шиповатыми наростами масса голубых и зеленых зароговевших волокон.
