– Жалко, – сказал я.
Я знал Дентонов. Они были тихой, бедной семьей и жили недалеко от Бодинов. Их сын Пол всегда болтался по округе с заплатами на коленках, но был весьма вежливым и приятным мальчиком. Ему было всего девять лет, и я наделся, что с ним ничего не случилось. Было слишком холодно, чтобы пропадать в такое время года.
– Он уехал на велосипеде, когда его видели в последний раз, – сказал Генри. – Его велосипед нашли в миле вверх по дороге, в деревьях, но Пола не было и следа. Я думаю, его родители сейчас в панике.
Я подавленно пил пиво. Дэн тихо сказал:
– Давайте выпьем за то, чтобы его нашли, а?
Мы еще немного поболтали с Генри, а потом вернулись к разговору о воде Бодинов и микроорганизмах. Дэна явно раздражала загадка желто-зеленых выделений этих созданий; он перепробовал кучу вариантов, когда цели у этих существ не могло быть, и еще столько же вариантов, когда цель быть могла, но все равно ничего не прояснилось.
Я сказал:
– Я не знаю, что ты так беспокоишься. Ты же ведь, черт побери, знаешь, что тебе в конце концов придется все выяснить. Несколько месяцев терпеливых исследований – и ты обнаружишь, что они делают себе кофе ко второму завтраку. Первые микроорганизмы, которые сами собой подкрепляются.
– Ты вообще когда-нибудь бываешь серьезный? – спросил Дэн. – Эти микроорганизмы – одно из самых захватывающих открытий последних лет, и я могу себе сделать имя на них.
– Я не думал, что ты ученый в этом смысле слова, – сказал я ему. – Подожди немного, и у тебя начнутся фантазии о том, как ты получаешь Нобелевскую премию за исследование удобрений.
Дэн слегка порозовел.
– У всех свои амбиции, – сказал он, явно смущенный.
– У меня нет, – отрезал я. – Были, когда я был молодой. Я дам тебе бесплатный совет. С амбициями ты потратишь всю жизнь на то, чтобы чего-то достичь, а затем обнаружить, что тебе не особенно-то этого и хотелось.
– Это так наполовину психиатр обосновывает то, что он водопроводчик? – спросил он у меня.
Я устремил взгляд вдаль.
– Может быть, так человек в полном смысле этого слова обосновывает свою тихую и счастливую жизнь.
Дэну хотелось разузнать побольше.
– Ты действительно так счастлив и гармоничен? – спросил он.
– А ты действительно хочешь увидеть свое имя в учебниках истории? – парировал я.
– По-моему, тебе нужно влюбиться, – изрек он и сделал большой глоток.
Мы взяли еще по пиву и понаблюдали несколько минут за баскетболом по телевизору. Затем я положил на прилавок доллар, и мы вернулись в ночь. Я проводил Дэна до лужайки, и мы немного постояли на углу, обсуждая проблему этой воды.
В конце концов Дэн сказал:
– Слушай, я пойду проверю эти пробы и, наверное, позвоню тебе завтра, как только съезжу к Джимми.
Я сунул руку в карман за сигарой. К моему огорчению, пачки в кармане не оказалось. Я чертыхнулся. Наверное, я оставил их у Стенли, а может, наверху в лаборатории.
Я спросил у Дэна:
– Ты не помнишь, я у тебя сигары на столе не оставлял?
– Можешь подняться и посмотреть, если хочешь.
Он открыл дверь ключом. Внутри было мрачно, и шаги и голоса гулко разносились по всему зданию; все уже разошлись. Мы поднялись по лестнице и направились к двери лаборатории.
– У тебя мурашки по коже не бегают, когда работаешь так поздно?
– спросил я у Дэна.
– Не больше, чем в своей собственной квартире, – ответил Дэн. – Моя хозяйка подглядывает в замочную скважину – проверяет, не вожу ли я женщин.
