– Ладно. А сейчас, не присоединишься ко мне попить пивка?
Дэн взглянул на часы.
– Хорошо. Может, я еще перехвачу бутерброд. Не думаю, что я ел после завтрака. Но мне надо будет вернуться и закончить анализ свиной лихорадки.
Я застегнулся.
– Можешь делать после, что хочешь. Сейчас мне необходимо промочить горло холодным «Шефером».
Мы вышли из лаборатории вместе, и Дэн закрыл дверь. Миссис Вордел тоже собиралась домой: надела серый пластиковый чехол на пишущую машинку и убирала на своем столе. Во всем здании уже выключали свет. Снаружи доносился звук заводимых моторов и пожелания спокойной ночи.
– До свидания, Джина, – сказал Дэн миссис Вордел.
– До свидания, доктор Керк. Вы поставили мышеловки?
– Потом поставлю. Я вернусь проверить пробы свиной лихорадки по пути домой.
Дэн повернулся ко мне и сказал:
– Никогда не работай в старых зданиях, они полны мышей. Рета поймала одну на прошлой неделе – она доедала ее обед. Чертовка проела даже пластиковый пакет.
Мы отошли от здания и пересекли зеленую лужайку, уже стемнело, а изо рта шел пар. Звезды сияли ярко, обещая морозное утро. Впрочем, морозы были хорошим подспорьем в моем деле – я знал, что большую часть утра проведу, откручивая промерзшие краны и чиня прорванные трубы.
Дэн сказал:
– Трудно понять, что эти организмы вообще делают в воде. Никакой цели их существования я не вижу. Всасывают воду, выделяют желтую жидкость, а смысл?
– А есть ли вообще смысл в существовании чего-либо? – спросил я у него. – Люди пьют воду, выделяют желтую жидкость, и никто не бегает и не жалуется на отсутствие цели.
Дэн покачал головой.
– Ты меня неправильно понял. Если бы эта желтая жидкость была просто водой, это бы объяснило многое. Но судя по тому, что я увидел, кажется, что краска – это вещество, которое добавляется к воде по прохождении через тела существ, может быть, с помощью каких-то внутренних желез, если железа – не слишком громкое название для части тела этих крошек. А ведь эти существа совершенно явно тратят большое количество времени и энергии, выделяя эту субстанцию. Так много времени и энергии, что, похоже, это единственная цель их существования.
Мы шли втроем мимо старой железнодорожной станции. Рета попрощалась и пошла забирать свой «Фольксваген» со стоянки на другой стороне улицы, и я послал ей вслед сердечный, но холодный воздушный поцелуй. Затем мы с Дэном пошли дальше, к «Отелю Стенеш», зелено– красному зданию, где можно было перехватить приличный бифштекс и сносное виски с содовой. Толкнув дверь, мы прошли по коридору, устланному старым пыльным ковром, в тускло освещенную комнату. Это был небольшой бар, прокуренный, но пустой, с беззвучно мерцавшим над полками телевизором.
– Добрый вечер, Генри, – сказал я опрятному маленькому человеку за черным виниловым прилавком. – Профессор и я хотим два больших стакана пива и побыстрей, неси, как нальешь.
– Чертовски холодно на улице сегодня, а? – сказал Генри, накачивая два стакана «Шефера». – Хотите по маленькой для тонуса?
– Я на работе, – сказал Дэн, – и хочу, чтобы голова была ясной, но все равно спасибо.
– А я расслаблюсь, – сказал я. – Дай-ка мне стаканчик «Джека Дэниела».
– Вы слышали о мальчишке Дентонов? – спросил Генри, наливая бурбон.
Я покачал головой.
– Что он там натворил?
– Не то чтобы натворил, просто пропал. С сегодняшнего утра его не видели. Полиция все обшаривает.
