Брэд и Пит устроились на заднем дворе… Рядом с Добромиром и Ратибором. Животные их не шугались, смирно соседствовали. И, что странно – и собаки были, как дома! Чуют добро! «Своих»!
За ужином говорили о хозяйстве Пахома. Лишних расспросов «кто и что, куда и зачем» сейчас не нужно. Не ко времени… Да и поздно… Зачем к ночи задавать вопрос «зачем?»
Ах, как славно откушали! Не пищу, а точно Дух Реки (с ушицей), Дух Земли (с хлебом), Дух Леса и Дух Печи (с жарким) отведали. Глотнули, впитали, насытились сторицей.
Ах, как славно выспались! Сна-то 4 часа, а сил прибавилось в 400. Аура дома! Необычайно умиротворяющий запах ауры дома! И она, эта аура от Духов Реки, Леса, Земли, Печи. И сам хозяин, дедушка Пахом, простой с виду «рыбачок» чем-то заряжен изнутри, что-то было в нём от этих Духов. И даже хитринки, и даже печаль в глазах его были светлы этими Духами… Кудесников угол…
«Теремок в лесу сказочный… Сказочном лесу … Сказ… Сказ… Позвала нас эта сказ… В гости… Гос… » – роилось в подсознании гостей… И предсонном забытьи, и в просоночной хмари-мрети-хляби… Сознание почему-то возвращается в себя не сразу твёрдо… Первые «шаги» по хляби… Но очень нужной человечьему сознанию… Точно из этого «киселька животворящего» и появится и логос, и знак. Космос человека, его мозга, хмарный даже в гениальных прозрениях, – тоже в «кисельке» мретьного, морочного Космоса Вселенной. Или Вселенной Космоса? Или всё это Едино? Едко-едино-заблудино…
А Рассвет приходит! Ясный! Дарящий! Не обижающийся на все на свете «кисельки» кислые! Утро вечера мудренее, пацаны! Вот и всё…
С утречка дедушка Пахом с Добромиром и Ратибором сходили до речки, из хитроумных ловушек для рыбы (в форме сердца?!) достали две стерляди , щуку, язя, голавля и жереха…
– Ну ничего… А быват и сом, и судак, и налим попадутся… Ничяво… Благодарю… Много рыбы стало. И разного… Как люди сгинули – полегчало Природе-матушке! Дааа… Ну идите, печь топите, да хоть и обе… На уличной – ушицу, в домашней кашицы напрейте… Масло в погребке… Да я в кузню, потом подойду… Неее, в кузне я один справлюсь. Чаго там… Пустяковое дело… Разожгу и подойду…
Когда он подошёл, все были при деле. Кто кашеварил, кто коней кормил-поил, кто постирушку малую затеял… Добромир один, большемерной ножовкой, пилил отрубы брёвен. Пилил ловко, проворачивая бревно на «козле» так, чтобы зубья вгрызались в плоть дерева с минимальным трением!
– Ишь, ножовочка кака! Хороша! Одному сподручно… Откую себе таку! Выковать из рессоры старой… А то двуручной одному несподручно… И, братцы, скажу я вам, что добрых слов заслуживает и упряжь ваша, и коняки, и сами вы… – не разгильдяи какие… Ха! – «Академики»… Ха… Работяги.
– Да… Всё сами делаем… И мастерские, и цеха, и малые заводы, и конезаводы…
– Ишь, спорые каки! Хорошо это! А Ратибор рубит дрова своим колуном да топором?
– Конечно! Любим своё! Сподручно… Да, сами… Тоже… И топор, и топорище… Да, «язычок» на топоре… «бородка» и «косичка» обязательны… Да, и полимеры готовим. Заливаем добавочно…
– Смотри-ка! Эхма! Поучусь! Люблю новое! За старину держусь, у старого козла рога-те покрепче… Так ить как ишо быват: что новизна, то и кривизна! Эко вот… – вздохнул – Чурки-то тоже маненько оставь! Не коли всё-то… Спасибо, ребятушки… Ох, спасибо… Славные…
В девять сели завтракать.
– Готова повозка с лафетиком… Мы тоже «не пальцем деланые» – довольно-сурово похвастывал дед…
