– Хоть Аристотель… Хитрован! Изгой, всё себе прибрать хотел! Один на вершине быть! Да Кащеям служить! Он-то и военных, и художников любил! Использовать любил!
– Ты про походы Александровы? Про «Веды» и «Весту»?
– Про них… Ну, агностицизм Канта уважаю, диалектику Гегеля… Из греков древних…
– А ещё? Поясни…
– Ещё? Хм… Вот славят, трубят во всю глотку об эпохе Возрождения… А это что за эпоха така? Это эпоха Возвращения к язычеству! Но особая! Свобода, вишь! А свобода человеку (нашему русскому, особенно!) не нужна! Опасна! Только Равенство и Братство! Ещё? Ну, болтуны-путанники… В логосе, как в этих трёх соснах, заблудшие… Спорят всё: что такое «смерть за Родину» или «жизнь за Отчизну»? Что правильней… Таким из ловушечек не вылезти… И в морду-то дать такие не способны! Врагу! И ни в Жизни, ни в Смерти ничего не смыслят – тут лицо деда-философа стало смятенным! Сокрушилось лицо! – Эх, нуда какая! Эх, хлуда! Бродит опять нежить по округе моей… Что ж Васятка? Не доглядывает, чтой ли?
Он смотрел на дерево по левой стороне. Листва осталась чуть на верхушке, а все ветви от земли – серые! В серой паучьей тине! Жутковатая картина!
– Кащеевы дела! Знак его… Или оборотни-слуги кащеевы побывали тут… Вынюхивают! Близко ведь! Эх, сынок, эх, Васятка! Камни-то по дороге видели?
– Даа… Красные, удивительные…
– Это Васятка… возит… Его Урок… По округе… Он – Страга! Обережник! Камни и копит тут, у дочки своей, Аринушке… И если дерево какое хворь-хирь така вот бьёт, Васятка-Богатырь рвёт с корнем, сжигает, а в корневую яму камень укладывает. Боится нежить камней этих красных… По дороге этой… хм, раз в неделю, вроде, ходить должен… Нет, вру… Реже… Один воин погиб – Васятка за двоих теперь…
Лицо Пахома стало болезненно-беспокойным:
– А парни ваши Ратибор и Добромир крепки в битве? Рядом, чтоль, лешие-упыри?
– Крепки! Не дрогнут! Смерти в глаза спокойно смотрят! – твёрдо заверил Игнат.
– Да… Да… Что я? Лихоманка позорная… Впервой, что ли? – устыдился Хранитель-Уполномоченный… – Эх, ведь… Шалят нервишки… Не за себя… За детей-внуков… А для воина это плохо! Очень плохо! Пасть в бою, в борьбе со Злом, защищая Землю Предков – это даже не жертва! Это геройство! Да хоть бы и жертва! Пусть…
Трудно человеку! Хоть воину, хоть философу, хоть… Стойкостью, стержнем ума и сердца не каждый одарён… А хорошо бы…
…Подъехали… Кругом стена из красных камней… Вдали терем. Ого – настоящий, как в сказках… С резными наличниками, карнизами, коньком, с мезонином-светёлкой вверху… Несколько крупных бородатых неясытей первыми встретили гостей… Закружили, размах крыльев под два метра… Глаза ворожеев… Клюв кащеев… И это гулкое «в-у-у-у-у», трубное…
– Здесь, на этом месте Капище наше было… До 20 века не трогали…Коммуняки добрались… Хотим возродить святилище…
– Да, вот идолы тоже – сказал Славик, напряжённо вглядываясь в ворота. Внутри него что-то шевелилось… Этим гулким «в-у-у-у».
«От отца совы во мне… отзываются сейчас с этими» – просто подумал Савелий Андреевич.
Милый Савик! Да, Дар Отцов, сов стая живёт в тебе! И Визионер ты уже славный… Мужает Видение твоё! Да не только совы в груди твоей отозвались сейчас! Судьба! Её гулкое эхо!
– Аринушка! Внученька моя золотая! Серебряная! Соскучился! И гостей зазвал… Путники… Поломка у них… – Пахом прижался к высокой статной русоволосой девушке с ярко-зелёными глазами, скулами Валькирии и волевым крупным подбородком. А коса! До пят! И очелье по голове… Из серебряных плоских колечек, соединённых кожаным плетением.
