Дон Рамон насупился.
– Дело столь ясное, что едва ли мы сможем что-либо предпринять. Ваш несчастный брат, обвиняемый в краже, не может рассчитывать на защиту посла.
Она побледнела. Глаза превратились в озера страха.
– Это… это не кража, – взмолилась она. – Он поднял кинжал с пола.
– Но он продал кинжал. Безумие. Разве он не знает, сколь суровы законы республики?
– Откуда ему знать их, он же кастилец.
– Но кража есть кража, в Венеции или Кастилии. Что заставило его пойти на такой риск?
– Ума не приложу, потому что я зарабатываю достаточно, чтобы содержать и его, и себя, – не без горечи ответила она. – Но, может, я ограничивала его. Он жаждал большего, чем позволяли мои заработки.
– Ваш рассказ глубоко тронул меня, – посочувствовал дон Рамон. – Что привело вас в Италию?
Чтобы сохранить его симпатии, в надежде, что он не бросит ее в беде, она рассказала все, как есть, ничего не скрывая. Она покинула Испанию, уступив настойчивым просьбам брата. Он попал в беду. Убил человека в Кордове. О, убил честно, в открытом бою. Но его противник принадлежал к влиятельной семье. Разбором дела занялся алькальд note 7. Его альгасилы начали розыски ее брата. И ему не оставалось ничего другого, как бежать из Испании. Она любила брата, знала, как он слаб и беспомощен. Кроме того, в Испании ее ничего не удерживало, и она согласилась уехать с ним. Она рассчитывала, что своим талантом сможет прокормить их обоих. Год назад они прибыли в Геную, и с тех пор она пела и танцевала в Милане, Павии, Бергамо, пока не оказалась в Венеции.
– А теперь… – Она всхлипнула. – Если Ваше высочество не поможет нам, Пабло… – И ее плечи задрожали от рыданий.
Опасность, грозившая никчемному брату, ничуть не тронула дона Рамона. Вор, полагал он, должен понести заслуженное наказание. Но он не смог устоять перед плачущей красавицей.
– Надо искать выход. Нельзя оставлять его в лапах венецианцев.
Произнося эти слова, дон Рамон опустился на диван, и его украшенная перстнями рука легонько легла на плечо Ла Хитанильи.
– Официально вмешиваться я не имею права. Но если я обращусь лично – это совсем другое дело. В конце концов, я пользуюсь здесь кое-каким влиянием. Попытаемся использовать его с максимальной пользой.
– Я благословляю вас за надежду, которую вы вселили в меня, – дыхание ее участилось, щеки вновь зарумянились.
– О, я даю вам более чем надежду. Я даю вам уверенность. Не в интересах республики отказывать испанскому послу, даже если он высказывает личную просьбу. Так что довольно слез, дитя мое, такие божественные глазки должны сиять. Ваш брат вскорости будет с вами. Даю вам слово. Его зовут Пабло, не так ли?
– Пабло де Арана. – Она подняла голову и повернулась к послу, преисполненная благодарности. – Да отблагодарит вас Святая дева.
– Святая дева! – Его высочество скорчил гримаску. – Значит, я должен ждать, пока окажусь на небесах? Ничто человеческое мне не чуждо, и я хотел бы, чтобы меня отблагодарили в этом мире.
Свет померк в ее глазах, и она отвернулась. Дон Рамон нахмурился, а затем протянул руку, коснулся ее подбородка и, повернув ее лицо к себе, взглянул в глаза. В них он прочел страх и презрение. Дон Рамон почувствовал, что ее вновь окружает ледяная стена, и никак не мог взять в толк, чем же это вызвано.
– Что с вами, моя Хитанилья? Вы хотите отвергнуть меня, когда я готов вам помочь? Мне кажется, я заслуживаю лучшего отношения. Стоит ли разыгрывать со мной такую недотрогу?
