Но случилось в пору ожидания и еще одно происшествие, как увидел он царевну Василису, так в нее и влюбился сразу.
Емеля и сам еще не понимал, что это любовь его так сразила вдруг, ничего он о той любви не знал и не ведал сроду. Как гром среди ясного неба выскочила она и на него свалилась. Но была и еще одна беда – сама Василиса знать его совсем не хотела. Не смог Емеля наш первого впечатления на девицу произвести. А оно бывает только один раз. Права, на ошибку тут нет и быть не может. Емелю Василиса невзлюбила, а если так случилось, то хоть волком вой, хоть волка на помощь зови, все равно ничего изменить не сможешь, как все было, так и останется в этом мире.
Волка Емеля так и не дозвался, не довылся, а незваный Дунай на помощь пришел, он всегда поблизости от Василисы был, и услышал их разговор. Василиса говорила громко, она ведь дома у себя была, чего ей бояться?
Тогда Дунай решил вступиться за Емелю. Сам не раз в такие переделки попадал.
– А что ты к нему так относишься, он вон в тебе души не чает, только и старается тебе на глаза попасться, – стал наступать он на Василису.
– Он бы лучше старался каким делом заняться, на что мне такой жених сдался, – передернула плечами Василиса.
Ей сильно не понравилось то, что ее любимый Дунай не на ее стороне, а на Емелиной оказался.
– Тебе не угодишь, меня ты тоже никогда не жаловала, а сейчас какая-то симпатия появилась. Может и с ним стерпится-слюбится, еще рада счастлива будешь.
Дунай пытался быть миротворцем, словно это такая просто задача была, когда ты с упрямой девицей дело имеешь.
Прямо взорвалась и ногой топнула Василиса:
– Да как ты смеешь, ничего у меня не стерпится, ничего не слюбится, знать я его не хочу, видеть не желаю. Перед тобой я просто капризничала да вредничала, а он мне не нравится, и чем дальше, тем больше.
Дунай так просто отступать не собирался, он привык добиваться своего, иначе бы не продержался так долго при дворе царя Гороха. Но чем больше пытался ее уговорить Дунай, тем злее Василиса становилась.
Волк ему много раз говорил о том, что не стоит злить Василису, что она упряма как сто чертей, и нельзя с ней прямо так себя вести, как с непослушным воином, он-то все равно подчинится, куда ему деваться, а с ней не бывать этому, потому что не бывать никогда.
Дунай отправился поговорить с Емелей, раз тут ничего не вышло:
– Не получается у меня, брат мой, с ней разобраться, – честно признался Дунай, врать и лукавить он не сильно любил – бесполезно все это.
– А чем я так плох? – поинтересовался тот, – она не богиня какая, а всего лишь царевна, не велика шишка на ровном месте.
– Да никто и не говорит, что плох, только не люб ты ей, и ничего с этим не сделать.
Посмотрели они друг на друга, словно понять хотели, а дальше-то что делать.
– А может тебя куда подальше отправить в дозор, тогда все и наладится, – неожиданно выпалил Емеля.
Дунай вспомнил поговорку кота Баюна о том, что добрыми делами дорога в ад стелятся. Вот не хотел же он в том участвовать, а пришлось.
И с той поры перестал он помогать Емеле, уговаривать Василису тоже не стал, пусть сам разбирается. А то потом виноватым останешься.
Емеля между тем не унывал сильно, он и так и этак думал, как бы ему до царевны добраться. И не то, чтобы он прям так уж влюбился, что и жить без нее не мог, мог он жить, но умел добиваться своего, отступать и сдаваться не собирался.
