– А он как отреагировал? – в голосе сквозила насторожённость.
– Странный вопрос. Поцеловал в ответ. А что он должен был сделать? Отплеваться и убежать от меня?
– Почему нет? Ты же ядовитая сколопендра.
Малика боднула его плечом, он едва не потерял равновесие, но быстро выровнялся.
– Уже неважно. Он не позвонил, а когда звонила я – не взял трубку. Так что, видимо, на этом всё. Несчастный конец моей первой любви, – она постаралась пошутить, но печаль в голосе скрыть не сумела.
Кирилл притянул к себе подругу, поцеловал в макушку.
– Кирюха, Кирюха. Нашла, о ком слёзы лить. Он тебе совсем не пара. Вот лучше на Мышкина своего посмотри. Хороший же парень, хоть и мелковат. Почему только он башку налысо бреет?
– У него кудрявые волосы, и выглядит он с ними очень… мило.
– Понятно. Что для парня может быть хуже характеристики «мило»?
Кирилл приподнялся, готовясь встать, но Малика потянула его за руку, заставляя снова опуститься рядом.
– Куда собрался? Признавайся. Было?
– Что было? – предпринял он попытку изобразить непонимание.
– Вижу, что было. Ты другой. Такой опасный. Словно вегетарианец, впервые вкусивший мяса и нацеленный отведать все котлеты мира.
– Ну, ты права, в общем, – нехотя согласился Кирилл.
Малика сдавленно хихикнула.
– Ну и какая итальянская старушенция откупорила тебя? Надеюсь, ты дорого продал свою девственность?
– Злючка. Я тебе не гейша после мидзуагэ3, – он наигранно обиделся.
– Лучше бы ты оспорил слово «старушенция». – Малика помахала рукой Диме, призывая выбираться на берег.
– Беатриче всего двадцать семь, – признался Кирилл, ожидая реакции подруги.
Малика в притворном ужасе закатила глаза.
– Нет жизни после двадцати.
Кирилл не успел ответить на это спорное утверждение, на поляну выбрался мокрый Мышкин, он звонко клацал зубами и неравномерно синел.
Малика окинула друга тревожным взглядом.
– Теперь точно пора домой.
Пришлось сворачивать водные процедуры и собираться обратно в деревню.
Дождавшись, когда Дима натянет вещи, Кирилл взял Малику за руку и направился к оставленным у подножья подъёма велосипедам.
– Профессор, наверное, тебя уже обыскался.
Споткнувшись, Малика опёрлась на его локоть и недовольно пробурчала:
– Он всегда знает, где я. А вот Антонина Сергеевна всю душу вытрясет.
Бабушка чихвостила их недолго, но качественно. Дима не успел тихо улизнуть к себе домой, и ему тоже досталось. Правда, после головомойки Антонина Сергеевна ублажила вкусным завтраком.
Через пару часов Мышкину всё-таки пришлось уйти и оставить Малику наедине с опасным Эдькой, а тот как нарочно франтил голым мускулистым торсом. Можно подумать, его смуглой коже не хватило солнца в Италии, где он провёл два месяца на спортивных сборах!
До вечера друзья нежились в тени берёзы. Разложили покрывало прямо на траве, позади беседки, воспользовались ею как укрытием от солнца. Перекусили варёной кукурузой и наслаждались последними днями безделья. Кирилл записывал в блокнот строчки, навеянные утренней вылазкой к речке, а Малика заснула, уложив голову на его колени. Одурманивающе пахло спелыми яблоками и чабрецом, и вскоре Кирилл тоже поддался дрёме.
Сумерки на юге скоротечные и плотные, день угас быстро, без плавных переходов, за какие-то минуты сменившись ночью. Рядом с задремавшими друзьями прошуршали шаги, вслед за ними раздалось цоканье каблуков.
Малика открыла глаза и приподняла голову.
– Эдька, проснись. В беседке, кажется, Профессор, и не один. Кто-то всё-таки уговорил его поработать.
