– Значит так, други мои. Притормозили – отдышались. Сначала говорит Козырев, остальные слушают. Потом говорит Полина – остальные внимают. Кратко, по существу, без лишних эмоций. Эмоции я вам обещаю устроить потом. Паша?
Будь на голове бригадира чуть более пышная растительность, то от историй, поведанных его «грузчиками», волосы на ней безусловно встали бы дыбом. А так, с трудом подавив в себе желание витиевато выматериться в адрес Ольховской, а затем заехать в глаз Козыреву, он лишь сглотнул подступивший к горлу ком и прохрипел:
– Полина – веди. А ты… Натти Бампо[3] херов, жди здесь.
Они направились в адрес Камыша, а взъерошенный и подавленный Паша остался ждать их на той самой скамеечке, где еще час назад, беззаботно попивая джин, Ваня Лямин изобретал свой «гениальный» план.
В скором времени Полина вернулась вместе с Ляминым. Тот волочился за ней с потерянно-страдальческим видом, держась левой рукой за пострадавшее ухо. Ольховская усадила Ивана на скамейку и отправила Козырева за водой. Растерянный Паша, ошалело глядя на раненого товарища, зачем-то переспросил: «С газом брать или без?», за что был послан Полиной на три известных буквы, и газообразно растворился в ближайшем продовольственном магазине. Через пару минут он вернулся с бутылкой минералки, и Ольховская наложила холодный компресс на многострадальную и пустую Ляминскую голову.
Нестерова ждали почти час. Лямин, которому водные процедуры явно пошли на пользу, выдвинул было предложение всем вместе пойти на выручку: «Вдруг у них там драка завязалась?», однако Полина посмотрела на него таким взглядом, что он сразу заткнулся и вплоть до возвращения бригадира больше не проронил ни слова… Наконец появился Нестеров. Александр Сергеевич подошел к своим, допил из бутылки остатки минералки и, обернувшись к Лямину, тихо приказал:
– Станцию!..
Иван достал из кармана «Моторолу» и протянул ее бригадиру. Нестеров убрал ее в дипломат, при этом не удержался и ругнулся в сердцах:
– Дай дураку хрен стеклянный, так он мало того, что разобьет, так еще и порежется. – Затем, обращаясь уже ко всей смене, устало сказал: – Самое правильное сейчас было бы сообщить вам, что наша поисковая группа на этом свою работу прекращает… Потому что вам, с вашими талантами, самое место в борделе выступать, а не в разведке служить. И если я сейчас не цитирую царя Соломона, который говорил «ребята, идите вы все в одно место – то бишь в жопу»,[4] то только лишь потому, что мама меня учила никогда не поступать по первому зову сердца, поскольку оно всегда благородно. Короче, пошли вон отсюда – завтра будем разговаривать. Лямин хотел что-то возразить, однако Паша сердито дернул его за руку и чуть ли не силой утащил его от тучеподобного Нестерова. А бригадир, увидев попытку Полины двинуться в направлении подъезда Камыша, в свою очередь попридержал ее за руку:
– Не надо туда идти. Евгений просил передать тебе, что если ты захочешь подняться, он все равно не впустит.
– Александр Сергеевич, он… Он очень зол на меня?
– Очень. Мне кажется, в душе он уже простил тебя и именно поэтому очень зол…
– Женя поможет нам найти Ташкента?
– А разве я сказал, что мы будем продолжать искать Ташкента?
– Простите меня, Александр Сергеевич, это я во всем виновата…
– Полина, прошу тебя, поезжай домой. Ну не доводи до греха…
– Хорошо, я поеду. Только скажите – он поможет?
