растерялся Михаэль. Он чувствовал себя лучше, но все еще не был способен понимать суть разговора, ухватывая из него лишь отдельные фрагменты. —
– Кто кого из вас привел в синедрион?
– Твой отец – меня, конечно. Кто ж еще! А ты что, не знал? К нему ведь благоволили все семь главных старейшин. Точнее их верные жены. Ох и страшные же были ведьмы! Образец целомудрия… На них и взглянуть было тошно, не то, чтобы до них дотронуться. Но твой отец никогда не боялся трудностей… Как он любил повторять: – “Даже в крокодиле можно найти что-то человеческое и прекрасное.” – Впрочем, о чем это я?… Ах да, так вот… О том, кто кого и куда привел… Мне сюда путь был заказан. Я же из простых. Слава Богу – хоть не раб. Мой отец, если ты не в курсе, плел на базаре корзины. Так что я сюда и не собирался. Даже мечтать не смел. Куда мне! Как вдруг узнаю, что твоего отца избирают членом синедриона! Можешь себе представить? Единогласно! За год до того мы с ним хлеб на рынке воровали, чтобы с голоду не подохнуть, а тут такое! Ну вот. Через год он и меня протащил. До сих пор не понимаю, как это ему удалось. Сначала писарем…
– Ужас, как интересно, а какая у вас была мечта?, —
не выдержала Мария. Она честно с собой боролась, но все же не справилась. Девичье любопытство, куда ж его спрячешь… Каифа улыбнулся и отхлебнул вина.
– Мы с твоим учителем, дочка, собирались новую религию создать. Все спорили, как это можно устроить, так, чтобы чужими руками…
– Ну ты лишнего-то при детях не болтай, —
буркнул неожиданно присмиревший и даже вроде как немного потеплевший к хозяину дома Иосиф.
– Не такие уж они и дети. Мы с тобой не намного старше тогда были.
– Что значит – новую религию?, – изумился Михаэль. – Зачем? У нас и так уже есть… Хорошая…
– Лучшая! Но, видишь ли, наша религия не запрещает ждать Мессию. Нам не запрещает. Да и не нам тоже…
– Не просто не запрещает, —
обрадовалась Мария тому, что никто не затыкает ей рот, и добавила:
– Пророки так прямо и говорили, что он для всех придет. Скоро уже…
Сир двинул ногой дочь по колену, и Мария, надувшись, умолкла.
– Да пусть себе говорит, – остановил его Каифа, – Ведь все правда. Только что из этого следует?
– Как что?!
Мария была настроена на боевой лад. Ей ужасно нравилось спорить со взрослыми. А, если не спорить, так хотя бы показывать, что она здесь не просто так сидит, а тоже может сказать что-нибудь умное. Она уже раскрыла было рот…
– Да помолчи уже!, – не выдержал Михаэль, видя, что говорить собрался Каифа.
– А следует из этого то, что тот, кто придет, скажет новое слово.
Каифа сделал Михаэлю знак оставить девочку в покое.
– Собственно, только затем, чтобы его сказать, Он и придет. И мы с твоим отцом пытались угадать, что это будет за слово.
– И то, что это слово станет новой религией, мы, конечно же, понимали, —
вставил свою реплику вдруг протрезвевший Иосиф. —
– Опередить Его хотели.
– Приготовить Ему путь, – поправил Иосифа Каифа.
– Любовь?, – задохнулась от восторга Мария.
– Ну разумеется!, —
подтвердил Каифа и погладил ее по голове.
– А кто первым из вас угадал?, – поинтересовался Михаэль. – Мой отец?
– Ну… не совсем… Я не помню, – смутился Каифа.
– Давай, расскажи им еще про меч, —
опять завелся непонятно на кого обидевшийся Иосиф. —
– Как я мечтал утопить Израиль в крови. Да если бы я говорил тогда по-другому, меня вообще никто не услышал бы! И ты, между прочим, плел бы сейчас корзины на базаре, а не командовал шайкой этих уродов и мздоимцев. И жил бы сегодня не в прекрасном дворце, сытый и благостный. А твой сын мыл бы сейчас заплеванные полы в притоне где-нибудь в нижнем городе, где его в конце концов и зарезали бы.
