– А как же?…, – удивился и, похоже, даже забеспокоился Иосиф. – Ты ведь уезжаешь утром к Ироду. Разве можно в такой ситуации?…, – он даже забыл про вино. И глаза загорелись.
– Да никуда я не еду. Не волнуйся. Мой отъезд – басня для Ездры, чтобы подтолкнуть его к решительным действиям. Надоело ждать. Уж больно он тянет. Так что завтра мы с тобой весь день проведем здесь. Взаперти. Будем по душам разговаривать и ждать новостей с поля боя. И вообще нам нужно решить, как дальше быть со всеми этими пророчествами… Ну, а уж если с Ездрой что не так пойдет, тогда, понятное дело, придется вмешаться.
– Так ты меня затем позвал, чтобы я этого гада остановил?
– Да забудь ты о нем! Считай, что он уже умер. Я его как щепку сломаю. Он сам в петлю залезет. За каждым его шагом в четыре глаза смотрят…, – и вдруг мечтательно прибавил: – А как было бы здорово, если бы он и в самом деле подох! Скажем, сгорел в огне! Или взорвался. Так, чтобы мокрого места от него не осталось!… Кстати, в Ершалаиме никто не знает о том, что ты в городе, – спохватился и переключился на другое Каифа. – Ваш градоначальник едет сейчас с моим архитектором домой. Так что никому не проболтается. А вот детей надо бы предупредить.
– О чем?
– Чтобы поаккуратнее себя вели. Я хочу, чтобы завтра они кое-куда сходили и там на них знающие люди посмотрели. Дали свое заключение, так сказать… А вот чего я не хочу, так это того, чтобы кто-нибудь из них узнал, что Михаэль – твой сын. И что ты сейчас у меня дома.
– Не понимаю, к чему такая таинственность?
– Ты свитки прочел?
– Ну да.
– Все?
– Разумеется!
– Тогда зачем спрашиваешь?
– Если честно, – замялся Иосиф, – я не понимаю, зачем ты вообще мне их показал? Я ведь теперь никто. Сам же сказал.
– Ну давай, пожалуйся! Выжми из меня слезу. Давно я ни перед кем не каялся. Может все-таки по делу говорить начнем? Время позднее… Так что скажешь?
– Ну а что тут сказать? Писал…
Иосиф запнулся, не решаясь произнести вслух священное имя.
– Исаия, – наконец, с трудом выдавил он из себя и боязливо огляделся по сторонам.
– Это я и без тебя знаю, – холодно остановил его трепыханья Каифа. – Я тебя сюда не за тем вытащил, чтобы устанавливать авторство. По тексту – что?
– Ну… Это просто неслыханно!
Иосиф развернул один из пергаментов.
– К примеру, этот кусок: – “Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд; не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине; не ослабеет и не изнеможет, доколе на земле не утвердит суда, и на закон Его будут уповать другие народы.”
– А что тебя смущает?
– Так он же прямо, вот просто открыто пророчествует о Мессии.
– Не говори со мной, как с идиотом! Я и без тебя знаю, о ком там написано! Ты скажи, могу я этот пергамент показать синедриону?
– А разве ты сможешь его скрыть?
– Не валяй дурака!
– Ну да… Конечно…
– Так что?
– Я бы не стал.
– Почему?
– Потому что это – наша вера!
– Не понял…
– Он – наш Мессия.
– А у тебя Его что, кто-то отнимает?
– Но там же ясно сказано: – “На закон Его будут уповать другие народы”.
– Я помню, спасибо. Что из того?
– Как что?! А зачем нам “другие народы”?
– То есть?… Тебе жалко, что ли? Делиться не хочешь?
– Мне Мессию жалко.
– Интересно…
