После того, как секретарь ушел, Каифа минут десять неподвижно лежал на боку. Казалось, что он мирно спит. Стояла такая тишина, что было слышно, как где-то внизу, ужасно далеко отсюда, во внутренний дворик дворца конюх стал выводить лошадей и те, чем-то недовольные, фыркали и ржали. Но вот Каифа повернулся на спину и открыл глаза. Сна в них не было совершенно. И меньше всего первосвященник думал сейчас об Ездре. Он вспоминал, что именно говорил китайчонку. И вспомнил…
Чуть насмерть меня не уходил.
Как оказалось, не только Безликий провел эту ночь без сна. Многие члены синедриона тоже не сомкнули глаз. В основном те, что получили от Ездры послания. Ну, с этими все понятно – их не жалко…
Не до сна было и начальнику тайной стражи, потому как случилось много всякого. Вот только войны еще не хватало! К тому же из головы не выходил этот нелепый мальчишка с безумными глазами, прискакавший из Магдалы в Кесарию поздно вечером чтобы сознаться сразу в двух преступлениях, одного из которых он точно не совершал. Просто никак он этого сделать не мог. Одет был вполне прилично. Не оборванец. Слава Богу, хоть приехал затемно. Так что в Кесарии его никто не видел. Арестовывать мальчишку начальник тайной стражи не стал. Отправил его обратно домой, приказав держать рот на замке и сделать так, чтобы никто в Магдале не узнал, что он вообще покидал город. Хорошо еще, что отца дома нет. Где-то в отъезде.
Не удалось заснуть и молодому человеку, прибывшему накануне в Ершалаим из Копернаума. Вроде как и лег не голодный, но так странно ему показалось спать в свой последний день. Все лежал, ворочался и думал о сестре. О том, что теперь над ней, наверное, уже не посмеют издеваться. И о том, почему так несправедливо сложилась его жизнь. Вроде неплохо начиналась. И дела шли лучше некуда. Но вдруг… Прямо как у Иова, у которого Бог, поспорив с Дьяволом, в один прекрасный день отнял все. Чтобы испытать его. С Иовом все понятно, хоть и обидно, но только ему Бог вернул потом все обратно, ну, что забрал. И даже больше ему дал. Так что Дьявол остался с носом. Не удалось Дьяволу переиграть Бога. А ему? Он же не Иов! Вот за что, интересно, все это ему?! Впрочем, поздно уже… Главное, не сильно испугаться в последнюю минуту. Не начать дрожать. Может ведь и такое случиться. Нехорошо будет. Смеяться же начнут. Он, вообще-то, не очень храбрый… Глупо, конечно, умирать. И страшно. Ужасно страшно! Но ведь нет же другого выхода. А эти вроде как пообещали…
Не довелось уснуть в эту ночь и Константину. Принц, правда, и не думал ложиться. Так же, как и девчонки. Темнокожая с Певуньей всю ночь просидели у него на коленях. Жались к нему словно напуганные грозой котята и по очереди принимались плакать. Затихли только под утро. Но даже и тогда не уснули…
Приехавший в Ершалаим на рассвете и вошедший в странно безмолвный дом временного прокуратора Иудеи начальник тайной стражи был – как бы это помягче сказать – несколько озадачен представшей его взору картиной. Да, пожалуй, именно так: озадачен.
Никаких вопросов, однако, он задавать не стал, поскольку понял, что никто ему на них все равно не ответит. Вот просто не сможет этого сделать. Что, собственно, не сможет – внятно ответить? – Нет, элементарно раскрыть рот. А что здесь произошло что-то нехорошее, он и сам догадался. Причем сразу. Не дурак все-таки. Не первый день на свете живет.
