– Вот как ему теперь рассказать? Он ведь опять все не так поймет…
Как быстро, однако, Мария научилась врать! Ну, может быть, врать – слишком грубое слово. Тем более, что чувство, похожее на раскаяние, все-таки изредка ее посещало и противно глодало. Где-то на периферии сознания несколько раз даже промелькнуло слово “грех”. Но, если подумать, правда ведь заключалась и в том, что не она оставила своего жениха погибать в пустыне, а это как раз он из-за своей дурацкой ревности отпустил ее в неизвестность. Одну! Прогнал, получается. Бросил, короче!
Ну, не совсем одну он ее отпустил, конечно, – в трудные минуты рядом с ней всегда кто-то оказывался. Ав, например… Про Гавриила и Константина она почему-то не вспомнила. Это, конечно, нехорошо. Могла бы и вспомнить. А с какой стати?! Как будто ей больше не о чем было сейчас вспоминать. – Да сегодня она впервые в жизни поцеловалась по-настоящему! Причем не один раз. И это ей ужасно понравилось. Да, она еще хочет. И что теперь? Что плохого-то? По какому поводу она должна мучиться и оправдываться? Почему? – Потому что знает, какие дополнения будут внесены в ее стыдные сны? Что в них откроется новая глава? Или что она теперь должна страдать из-за того, что счастливчиком оказался не Михаэль? Так ведь не он же помог ей сохранить лицо на том “веселом” празднике, где ее чуть не убили! Да она просто обязана была!… Ну, чтобы у Ава потом голова не болела… Из благодарности… И вообще!… Да просто потому, что он хороший… И да: – потому что он ей нравится и руки за спиной прятать не желает!… И еще потому, что это он не дал ей свалиться с квадриги, когда та вдруг “сама” понеслась… А губы она ему вовсе не подставляла! Все это – вранье и клевета. Он их сам нашел. Чего их искать-то? – Вот они.
– В общем, неизвестно еще, кто предатель!…
Казалось бы, всего день друзья провели не вместе. И, конечно, они не перестали быть собой. Во всяком случае не должны были успеть так уж сильно измениться… Михаэль вот, к примеру, остался прежним. Но странно, он не то, чтобы сделался за этот день моложе или ниже ростом, а просто нисколько за это время не вырос, при том что Ав и Мария за те же считанные часы ощутимо повзрослели. Проблема не в том, что у них появилась от Михаэля страшная тайна. Хотя кто знает? Может быть и в этом тоже. В общем, эти двое как будто перескочили через класс. А то и через два. И теперь Иосиф должен рассказывать им не то же самое, что Михаэлю. Он должен говорить с ними уже как со взрослыми и только о самом интересном. Как будто они куда-то очень далеко и надолго уезжали. И там сильно выросли. Когда Михаэль пошел хвастать про то, как здорово он научился править восьмеркой и как легко ему теперь будет освоить четверку Марии, девушка… зевнула. И не заметила, какая горькая повисла тишина. Уж лучше бы она ударила его по лицу.
– А почему бы, собственно, мне не выйти за Ава?, —
раздумывала как раз в то самое мгновение Мария, вспоминая диковинный вкус их последнего, третьего поцелуя, когда земля покачнулась, коленки задрожали и мальчишке пришлось схватить ее своими железными, ужасно сильными и одновременно такими нежными руками. Только чтобы она не свалилась, а вовсе не потому что… А правда – почему, собственно?…
– Наверное, это и называется объятиями, про которые пишут в греческих книжках, —
предположила Мария и вспомнила, что очень сожалела в тот момент лишь о том, что шелк ее туники ну совершенно непрозрачный.
