То же и в живой природе, эволюция которой есть естественно-исторический процесс. Миллионы лет биомасса развивается и бурлит, в итоге выходит величественное царство гигантов – секунда, другая в масштабах вечности, и палеонтологи раскапывают их кости, с сожалением качая головой и сетуя, что они никогда не смогут увидеть воочию этого великолепия.
Только самый вздорный лжеученый, каких, впрочем, изрядное количество вокруг нас, решится утверждать, что все этапы этого развития были заранее предопределены, и что мы живем в лучшем из всех возможных миров, и что даже гибель этого великолепного царства гигантов есть непременный залог торжества, в конечном итоге, мировой гармонии. Такой ученый будет тотчас осмеян и изгнан из научного сообщества биологов и ему придется отправиться… – куда бы вы думали? – конечно же, на философский факультет, и здесь он получит почтенный титул доктора социально-философских наук и облагодетельствует нас многотомным собранием сочинений.
Это, конечно же, лишь образ, но, увы, слишком точно совпадающий с реальностью. Чем же ещё занимаются традиционные марксисты, говоря о прогрессе в естественно-историческом процессе эволюции общества, как не все тем же метафизическим мудрствованием, каким наполнены тома лжеученых и мистических пророков?
Если же говорить менее образно, но более строго, то:
Эволюция человеческого общества есть естественно-исторический процесс. Это означает, что он свершается вне всякого смысла и логики. В нем нет заранее предопределенных результатов. И лишь «лапласовский» ум, способный одним взором охватить и оценить все взаимодействия Вселенной, смог бы, да и то приблизительно, предсказать итог всего этого. Хотя, впрочем, если верить физикам и их принципу неопределенности, то и он оказался бы посрамленным в этой попытке.
Человеческие общества – социальные особи, организмы – возникают, существуют, гибнут, возникают вновь и вновь гибнут, а иногда эволюционируют, проходя различные этапы. Этот процесс детерминируется внутренней сущностью социального, внешней средой, миллионами, в конце концов, случайных факторов самого разнообразнейшего рода, и он никуда не направлен. Он лишь поступательно осуществляется во времени – из прошлого в будущее. И, соответственно, социальный теоретик может лишь систематизировать типы и формы, возникающие в этом движении, и пытаться понять причины и механизмы их возникновения. Как только он выходит за рамки этого и начинает рассуждать о прогрессе, о светлом будущем, о логике, смысле и необходимости этого процесса, он тотчас оказывается за пределами науки, попадая в объятия спекулятивной философии.
Если общество – это материальная система, а именно эта позиция наиболее адекватна марксистской социальной теории, то теоретик должен максимально дистанцироваться от всех понятий, загруженных человеческим, ценностным видением социальной реальности, и изучать ее так же, как изучаются другие материальные системы органического и неорганического характера. Как и в случае с живыми организмами, он должен воспринимать общества как различные формы социальной жизни, применение к которым ценностных понятий крайне некорректно и опасно. Образно говоря, социальный теоретик должен себя чувствовать не посетителем реликвариума, а посетителем «социального зоопарка». Когда вы приходите в зоопарк, то неразумно воспринимать те или иные формы биологической жизни как добрые или злые, прогрессивные или консервативные, современные или отсталые. Здесь нет прогрессивного бегемота и реакционного крокодила, доброго ежа и злого волка, простоватого медведя и коварной лисицы. В эволюции живого нет ни смысла, ни воздаяния, ни прогресса, ни морального урока. Нет всего этого и в эволюции социального.
