Автомобиль растворился в ночи.
Какое-то время Виго молчал, подыскивая нужные слова, затем произнес:
– Я недавно грозил тебе рассказать копам, что это ты был за рулем… так вот, я не собирался этого делать. Я просто решил уберечь тебя от такой глупости… потому что подумал о твоей семье…
Не отвечая, Сильвен отвернулся к окну и машинально сжал в руке медальон с фотографией жены. Отблески света мелькали на металлических лопастях ветряков, высящихся по сторонам дороги, словно часовые – молчаливые свидетели только что свершившегося гнусного преступления.
Вой сирен. Синие всполохи света, пронзающие темноту. Полиция. Защелкнутые на запястьях наручники…
Безумие, как и зло, полностью захватывает разум тех, кто рискнул отдать себя ему во власть, и искажает реальность до такой степени, что она превращается в параноидальный бред. Ты начинаешь воображать себе людей, тайком наблюдающих за тобой из окон и наверняка подозревающих, что в твоем багажнике спрятан труп… Ты думаешь, что водители попадающихся навстречу машин наверняка запомнят твой номер. Каждый метр каждого километра становится для тебя очередным шагом крестного пути. Повсюду тебе мерещится полицейский – за каждым поворотом, в чаще леса или в открытом поле, – хотя вокруг нет ничего, кроме холода, темноты и безмолвия.
По обе стороны дороги под густым пологом листвы тянулись длинные языки болот Клермаре, заросших кувшинками. Городки, пересеченные артериями узких протоков с мутной стоячей водой, делали окрестности похожими на штат Луизиана в европейском варианте. Обычно при виде этих болот Виго вспоминал, как в детстве охотился здесь на лягушек. Но в эту ночь одному из болот предстояло стать безымянной могилой.
Асфальтированная дорога довольно скоро сменилась проселочной. Появилось ощущение, что «пежо» оказался в зловещей глубинке из какого-то фильма ужасов. Глядя на деревья, напоминающие обтянутые корой скелеты, Сильвен вспомнил «Техасскую резню бензопилой».
Наконец, когда редкие огни окончательно остались позади, оба безработных программиста вышли из машины, захлопнули дверцы и направились к багажнику.
– Земля насквозь промерзла, никаких следов не останется, – прошептал Виго. – И луны нет… Отлично, все в нашу пользу. Оттащим его на пару сотен метров и бросим в болото. Возьми пустую канистру.
– Не видно ни хрена… И вообще стремно! Ты уверен, что…
– Самое страшное уже позади. Давай, пошли!
Фонарик осветил заросли ольхи и болотной осоки. Сильвен потянул труп за лодыжки, Виго – за запястья. Левая нога болталась в мертвом сочленении, словно радуясь, что наконец-то вырвалась на свободу.
«Как Барбапапа[1], – подумал Сильвен. – Просто представь себе, что несешь Барбапапу…»
– Мускулы уже совсем застыли… – наконец произнес он с единственной целью нарушить гнетущее молчание.
– Трупное окоченение началось. Скоро он будет податливый как кукла и жесткий как деревяшка…
– Я… никак не могу избавиться от его взгляда. Такое ощущение, что он постоянно смотрит мне прямо в глаза – даже когда я отворачиваюсь. И в его глазах – Смерть… Теперь я знаю, на что она похожа… Боюсь, с этой ночи я уже никогда не засну спокойно…
– Не забывай, что речь идет о несчастном случае. О стечении обстоятельств, которые… Ну сам подумай – как можно было действовать иначе? Вот представь себе – коп звонит твоей жене и сообщает, что ты сбил человека! Что ты уже не вернешься домой!
