– Как вы умерли, молодой человек? – спросила она.
Её голос можно было назвать дребезжащим, глухим и режущим слух одновременно. Но самым метким было бы определение «могильный».
– Что? В смысле, умер? – дрожащим голосом переспросил я, озираясь на пассажиров вокруг. Они были абсолютно неподвижны и безмолвно сидели в почти полной темноте. Лишь изредка их лица освещались фарами редких встречных машин. И эти лица были мертвы – они смотрели вперёд остекленевшими глазами, мерно покачиваясь в такт дорожным неровностям.
Нереальность того, что я видел, начала охватывать всё мое существо. Я укусил себя за палец, однако боль убедила меня, что это не кошмарный сон. Зияющая дыра в черепе крупного мужчины в истлевшем пуховике, сидевшего в соседнем ряду, дополнила шокирующее впечатление.
По полу прохода прокатилось нечто круглое, похожее на голову, отскакивая от стоящих там сумок, словно бильярдный шар. Я не различал четких форм странного предмета, но непонятным образом ощущал очертания.
– Я не умер… Я… к бабушке еду, – всё, что смогла выдавить моя скованная страхом глотка. Хотелось вскочить и убежать, но я не мог даже пошевелиться, хотя физически меня никто не держал.
– Этот автобус везёт тех, кого не нашли и не похоронили как должно. Но ты… ты напомнил мне кое-что… Такое уже здесь случалось… – сухой, шелестящий голос теперь казался встревоженным, – Как же давно это было.
– Что было? – с надрывом спросил я. А в голове тем временем металась мысль: «Я точно сплю и всё это – просто кошмарный сон. Автобусов с ненайденными покойниками не бывает. Но если я сплю, то должен проснуться, так почему же не получается-то ни черта?»
– Архон, водитель, иногда ошибается. Он очень стар. Изредка, случайно, подбирает живых… А может, он делает это нарочно. Может, за ту вечность, что он за рулём, ему наскучило общество немых мертвецов. Когда—то я села в этот автобус, как и ты, по его ошибке. Тогда и я была молодой. Но уже и не вспомню, сколько прошло времени. Оно здесь идёт не так, как снаружи. Время в пути колеблется – то быстрее, то медленней, – старушка снова уронила голову на грудь и смолкла. Но спустя мгновение встрепенулась, с усилием подняв седую голову.
– Ты должен попытаться выйти, – сказала она слабым голосом.
– Как мне отсюда выйти? Водитель остановит, если я попрошу? – теперь я понял, откуда был сладковатый, тлетворный запах.
– Нет. Архон не отпустит. Но есть один шанс. Когда на следующей остановке войдёт Контролёр, скажешь ему, что ты жив и по ошибке попал сюда. Архон подчинится Контролёру.
В подтверждение её слов жуткий автобус внезапно остановился, впустив высокого человека в плаще и шляпе с широкими полями, надвинутой на лоб так, что лица совсем не было видно. Он кивком поздоровался с водителем и медленно направился ко мне.
– Только не смотри ему в лицо. Живой не должен видеть! – в стонущем голосе старухи мне почудились нотки страха и какого-то тайного сожаления. Почему-то теперь я боялся всего, что было вокруг меня, но только не единственного моего союзника в этом пропитанном смертью транспорте.
– Почему вы помогаете мне и говорите со мной, а остальные молчат? Здесь больше нет живых? – спросил я, не в силах отвести глаз от приближающегося человека.
– Я сама… я была жива и могла уйти, но посмотрела на него, и сейчас во мне почти нет жизни. Живой не должен… – её голос оборвался, поскольку Контролёр уже стоял совсем рядом с нами.
