Если же говорить о естествознании во всех его проявлениях, то парой-связкой, заставившей человека его придумать, были страх – как чувство, и потребность в освобождении от него – как желание.
Животный страх перед неведомым. Заставляющий ползать на брюхе и безнадежно скулить на луну или еще на какую небесную шнягу. То ли моля о пощаде, то ли о немедленной смерти.
В начале времен природные явления объяснялись происками шалопутных духов-невидимок. Крайне иррациональная парадигма. Ничего не объясняющая и лишь нагнетающая жути.
Затем духи подросли в статусе. Явились боги. Обросшие свинячьей щетиной человеческих качеств и ставшие более понятными. Или доступными. Во всех смыслах. С одной стороны, иррациональности убыло, но с другого боку немедленно нарос трансцендентный чирей. Размеров чудовищных. Нарывающий сгнившей лимфой многочисленных неувязочек. При этом весьма болезненный. Но стоило ему лопнуть, как все, казалось бы, встало на свои места. Наркоманов-оракулов сменили пророки-трезвенники. Боги сдохли. Но открылся Бог. Истинный. Сущий извечно. Простая, светлая, все объясняющая концепция. Но совершенно непознаваемая. С человеческой точки зрения ничуть не менее иррациональная, нежели бытовавшие до прежде.
Ну, а человеку, твари безмозглой, но с амбициями, только того и надо. Едва придушив страх животный, убийственный, с помощью страха Божьего, животворящего, он тут же восстал против единственного своего союзника и покровителя.
«Бог умер!» – изрек очередной культовый чудила. Бог не замедлил доказать обратное на собственном примере этого чудака. Бородатый анекдот.
Так или иначе, до какого-то момента богоборческий метод рационального познания мира работал. Прекрасно описывая подоплеку чего угодно, начиная с траектории падения дерьма облегчившейся в полете птахи, заканчивая взаимо притяжением космических тел. Математический аппарат благополучно довлел несложным набором алгебраических функций.
До тех пор, пока пытливым умам от червивых ньютоновских яблочек не стало нехорошо. До тех пор, пока их не перестало удовлетворять ограниченное общее и дисциплинированное частное. Непременно нужно было все испохабить. Взлететь выше. Нырнуть глубже.
Какова же случилась досада, когда выяснилось, что для математического описания бытия великанов и карликов нужно вводить в обиход то, чего не может быть! Неслыханное допущение. Мнимые величины, ноль, вывернутый наизнанку, ушастую селедку, идеальную слабость, лепет идиота и озарения анацефала. Любую потустороннюю чушь, лишь бы только оправдать существование невозможного.
«Бога нет!» – заявил Кант. Что-то там еще про звездное небо и категорический императив. Знать бы еще, что это за дерьмо такое.
«Не бывает атеистов в окопах под огнем!» – спел русский панк-рокер.
Господь усмехнулся и сказал: «Когда ж до вас наконец-то допрет?!»
«Что допрет, Господи?» – можно спросить, но лучше промолчать. Еще лучше – не лезть туда, куда тебя не просят. А именно в величайшую западню, которую устроил Всевышний для всех и всяческих демонов, чертей, бесов и бесенят. Пальцем деланых демиургов. Демона Максвелла и человека творческого включая.
Чем дальше и шустрее удаляешься от первобытного невежества, сокрушая его удушливые джунгли блистающим мачете естествознания, которое кажется таким надежным, таким материальным, тем глубже и безвозвратней увязаешь в зыбучем песке таких абсурдных, таких антиматериальных допущений, что в пору самому себе ампутировать мозг и употребить его на ланч. Приправив уксусом или лимонным соком. Кому что нравится. Хоть какая-то польза…
