Стреляет.
Там смерть.
В темноте.
Ёхьё падает с простреленной головой, еще пытается понять, кто в него стрелял, да никто не стрелял, – но Ёхьё падает с простреленной головой…
…веселится народ.
И Цаха веселится.
Еще бы, кончается зима, не век же ей быть, пора ей уходить уже, чтобы людям жить можно было.
Люди же.
Жить же хотят.
Проснулись люди от многовековой спячки, вылезли из своих нор, смотрят, как собирается в черной пустоте космоса новая вселенная, – еще совсем крошечная, раскаленная, сжатая в бесконечно яркую точку, – во сейчас вспыхнет, сейчас оживет.
Весь-весь народ – и стар, и млад – жжет огни, символ солнца.
И Цаха огни жжет.
Радуются.
Молодые у стариков спрашивают, а когда вселенная – это как? Старики отмахиваются, чего ко мне лезешь, вон, в истоках посмотри, молодые не отстают, а так разве не вспомнишь, старики отмахиваются, смеешься, что ли, я миллиарды лет на свете, что ли, живу?
…что стреляет сама твердь – там, далеко внизу.
Страшное слово, жуткое слово – т-в-е-р-д-ь.
Ёхьё парит в тумане, уворачивается от выстрелов снизу, у Ёхьё это ловко получается, еще бы, всю жизнь парил в тумане, в облаках. Снова стреляют оттуда, снизу, это лучевая смерть, яркая, пылающая, – огромный замок, парящий в облаках, разлетается на осколки, разбитый лучом.
Твердь.
Ёхьё ругается – вслух, во весь голос, – твердь, твердь, тверр-р-р-дь…
…ничего, наша возьмет, Ёхьё ещё не понимает, как, но знает – наша возьмет, разнесем эту твердь до самого основания, мало не покажется…
…мало не покажется. Ёхьё целится в густой туман, Ёхьё знает, где там только что парил вражеский солдат, Ёхьё выпускает снаряд…
…мати-твердь, сохрани и убереги…
Есть.
Мерцающий туман окрашивается синей кровью врага.
Ёхьё чувствует, как его пронзает невыносимая боль, ещё пытается понять, кто в него стрелял, никто не стрелял….
…отмахиваются, смеешься, что ли, я сотни лет на свете, что ли, живу?
Молодые спрашивают – а чего, дожди каменные сто лет были?
– Э-э-эх, молодежь, чему вас только в школе учат…
И весь народ – и стар, и млад – жгут благовония, курения жгут, как символ весны.
И Цаха жжет.
Цаха с разбегу налетает на кого-то, о-й-й-й, из-звините, нет, не налетает, это в другом мире прохожий стоит, а в этом мире прохожий сзади стоит, на которого Цаха налетает, двка, ты куда прешь, ты глазами-то смотри… Или нет, это тоже в другом мире, а в этом мире на Цаха праздничный кортеж едет, уворачиваться надо, скорей-скорей-скорей…
Ёхьё вздрагивает, стряхивает с себя сонное оцепенение, какая твердь, какой туман, тут надо сигнал ловить, оттуда сигнал, с той стороны пространства…
Ёхьё ловит сигнал, сигнал не ловится, о-о-о, неизогнутая пустота…
(…Ёхьё так и думает про себя в сердцах – неизогнутая пустота…)
…ведь только что был сигнал, только что, только что был, и уже нет, нет…
Ёхьё беспомощно оглядывает пространство, изогнутое причудливой дугой, видит самого себя со стороны, нда-а, несолидно смотрится Ёхьё за пультом, правильно про Ёхьё говорят, что таким только сор подбирать, а не за пультом сидеть…
…только сор подбирать, а не за пультом сидеть, а к черному карлику Ёхьё вообще близко подпускать нельзя, только испортит всё. Там, за горизонтом событий враги над Ёхьё сейчас посмеиваются, не иначе, да нет, не посмеиваются, они Ёхьё не видят, видели бы, ржали бы во все горло…
Ёхьё стряхивает с себя сонное оцепенение. Что он делает, что он здесь делает, а, ну да, остановить, остановить войну, если бы все люди видели то, что видит Ёхьё, если бы…
