А вот бывший дом пастора – этот дом совсем не похож на предыдущий, в нем много окон, до того много, что самого дома не видно: окна на стенах, окна внутри, лестницы, выложенные из окон, окна между комнатами, и даже в кресле у камина сидит окно.
У камина… да, любимое мое место в доме – у камина, поэтому больше всего мне нравится дом булочника, который выстроен возле камина.
В каждом доме по-своему скрипят половицы – особенно здорово они скрипят в доме у перекрестка, который весь выложен из половиц, поэтому в нем можно ходить не только по полу, но и по стенам, и по потолку.
Напротив дома с половицами устроился дом, весь насквозь пронизанный водосточными трубами – они там повсюду, вдоль и поперек, переплетаются меж собой, и в их лабиринте блуждает ветер.
Есть дома, дома и дома… дома, которые запоминаешь на всю жизнь, и дома, которые забудешь, как только выйдешь за порог, а есть и такие, которые забудешь еще до того, как туда войдешь. Есть дома большие, как целые миры, и такие маленькие, что их можно засунуть в ухо. Дома, спрятанные глубоко под землей и дома, которые парят в воздухе. Доводилось мне видеть дом, у которого вместо окон были двери, а вместо дверей камин, а на окраине города стоит дом, у которого вместо комнат – лестницы, а лестница выложена из кроватей…
…стоп-стоп, это еще что за бред…
Какой бред?
Да этот весь, про дома. Какие еще лестницы вместо окон, какие водосточные трубы поперек…
…откуда это?
Смотрю на дома, про которые мне нужно рассказать, понимаю, что не так я всё это себе представлял, не так, – скрипучие лестницы, заброшенные беседки, укрытые опавшими листьями, кухни, пропитанные запахами корицы и кофе, уютные гостиные, где прячутся воспоминания, – но не это, никак не это…
Вы вот что… вы меня читаете, да? Вы моему автору скажите, что я задание его не выполнил. Он же мне что велел? Он мне велел про дома рассказать, а я вместо этого сейчас пойду разбираться, что случилось, кто и для кого строил эти дома… явно не для людей.
Так что вы передайте автору… а я пошел…
(ну, не красный, ну, цвет гранатовых каньонов)
А? Это круто. Да говорю вам, он крутой. Кто? Суперконтинент, кто ж еще, кто его круче… Я совсем маленький был, когда первый раз про него прочитал, жалко, первый комикс не сохранился. А потом каждую неделю чуть свет бежал к газетной лавочке, чтобы прочитать новые приключения суперконтинента…
А? Да он много чего умел, проще сказать, чего он не умел. Сейчас уже и не помню толком, какие у него там были приключения, какие подвиги, как он там всех спасал, помню только, что было круто, еще как круто…
Представлял, конечно. Еще как. Вот когда все крахом шло, родителей там в школу вызывали, или большие пацаны били, или еще чего такое – вот тогда и представлял себя суперконтинентом, большим, сильным, которого все боятся, а он никого не боится, и вообще… Это когда было, это давно было, да что давно, я и сейчас так делаю – когда все идет под откос, и на бирже паника, и не знаешь, чем оплачивать счета – поднимаюсь на чердак, открываю старые комиксы, листаю, читаю – суперконтинент…
И представляю себя суперконтинентом – большим и сильным.
(Он сам не захотел быть синим, он сказал, будет сапфировый)
Легенду про суперконтинент я слышал давным-давно, еще когда был совсем маленьким – нас, детей, собирали зимними вечерами у очага и рассказывали про суперконтинент, большой и сильный. Верил ли я в него? Да, несомненно, верил, я бы даже удивился тогда, если бы мне сказали – суперконтинента никогда не существовало.
