Концепция феноменологии Макса Шелера. Шелер vs Гуссерль - страница 4

Феноменологическое движение, по словам Шелера, реально исторически началось с того, что идея феноменологии произвела переворот во взглядах блестящего мюнхенского психолога Теодора Липпса. Это отразилось в его поздних работах, но главное – во влиянии Липпса на своих выдающихся учеников М. Гайгера, А. Райнаха, А. Пфендера, а через них – на их более молодое окружение. В результате был учреждён «Ежегодник по философии и феноменологическому исследованию» (до 1922 г. вышло пять томов)[16].

В словах Шелера о встрече с Гуссерлем бросается в глаза восторженность, с которой 48-летний ординарный профессор, к тому времени уже известный автор многих философских трудов, вспоминает свою первую встречу и диалог с Гуссерлем. Это произошло, когда ему было 25 лет (его визави было тогда 40). На наш взгляд, в шелеровской оценке встречи с «отцом-основателем феноменологии» явно чувствуется та сентиментальность, с какой люди зрелого возраста берегут в памяти впечатления о юношеских увлечениях.

М. Фрингс отмечает: Шелер неизменно сохранял уважительно-почтительное отношение к Гуссерлю[17]. Правда, это не мешало ему критиковать феноменологическую доктрину старшего коллеги[18]. Отношение же Гуссерля к Шелеру со временем постепенно менялось, причём не в лучшую сторону. «Между 1910 и 1916 гг. Гуссерль настоятельно рекомендовал Шелеру задуматься о различных возможностях карьерного роста, – пишет Фрингс. – Но к концу Первой мировой войны отношения между Шелером и Гуссерлем заметно охладели на долгое время»[19].

«С другой стороны, – пишет Шпигельберг, как бы продолжая мысли Фрингса, – привязанность Шелера к Гуссерлю также слабела по мере того, как его собственная философия начала обретать форму. Посещая Гёттинген в 1910 и 1911 годах, он уже достаточно откровенно критикует Гуссерля. Напряжение не могло не усилиться, когда Шелер, оставивший Йену с её неокантианской атмосферой, понял, что Гуссерль, всё более привлекаемый кантианским трансцендентализмом, движется в направлении, противоположном его собственному. Так, в 1916 году в предисловии к книжному изданию своей главной работы «Формализм в этике и материальная этика ценностей» Шелер ясно высказался в том духе, что, хотя он, как и другие участники феноменологического ежегодника, разделяют с Гуссерлем общую методологию, их мировоззрения (Weltanschauungen) сильно различаются – и не только они, но и способы применения феноменологического метода. Позднее Шелер сформулировал это разногласие ещё более прозрачным образом»[20].

Об отношении Гуссерля к Шелеру после окончания Первой мировой войны можно судить по тому, как в письме от 18 ноября 1921 г. своему бывшему студенту из Канады У.П. Беллу он преподносит религиозно-философскую и публицистическую деятельность Шелера, направленную на консолидацию немецкого общества с опорой на католическую религию. Описывая бедственное и униженное положение Германии, зарождение в ней радикальных националистических и антисемитских настроений, Гуссерль в то же время указывает на поднимающиеся из народных низов живые силы немецкого общества.

«Таким образом, дела с нашим народом обстоят прескверно… Причём всё это – реакция на бессмысленную ненависть и её несправедливость, – пишет Гуссерль. – Однако позитивные живительные силы любви продолжают действовать. (…) При этом, конечно, хватает также и неподлинного или наполовину подлинного идеализма, неподлинного или наполовину подлинного упоения Богом, мечтаний о «духовном» обновлении, возвышении посредством «духовных сил», наук о «духе» и т. п. Вспоминаются средневековые движения (Бэгхинен [Begghinen], Бэгхарден [Beggharden] и многоликие мистические течения). Здесь и небывало расширившееся