К Петру прискакал на своей разгоряченной кобылице Меншиков.
– Мин херц! – закричал он с раздражением. – Что ты делаешь? Разве твое место тут?
Петр даже опешил от такой дерзости.
– Езжай отсюда! – кричал Меншиков. – Твое дело царствовать да нами управлять, а уж воевать дозволь нам, твоим солдатам.
Петр побагровел от гнева. Он хотел обругать Александра Даниловича, но подъехали секретарь Макаров, Нартов и помешали. Царь лишь промычал что-то… Меншиков крутнулся и исчез.
Битва затихала. Со шведами было покончено. Они устлали своими трупами поле. Оставшиеся в живых сдались в плен.
– Нартов, – сказал Петр своему денщику с укоризной, – где ты, лохматый черт, пропадаешь? Так-то ты бережешь царя? Ведь чуть не убили меня…
– Да разве ж за тобой, великий государь, угонишься? – смущенно проговорил Нартов. – Ты ж, как молния, мечешься…
– Ну-ка подай мне шпагу мою. – Петр указал на шпагу, валявшуюся в траве.
На шпаге лежал шведский кирасир со сломанной рукой и стонал от боли. Нартов, соскочив с коня, подошел к шведу и толкнул его ногой.
– А ну, вставай! Чего скулишь-то?
Швед был плечистый белобрысый юноша. Возможно, у себя на родине он был кичливым, заносчивым солдатом, пленившим не одну девушку, но сейчас он был жалкий, растерянный, беспомощный. Лицо его было бледно до синевы, пересохшие губы трепетали от страха. Втянув голову в плечи, как бы ожидая, что ее сейчас отрубят, он с ужасом смотрел на Нартова и жалобно говорил что-то по-шведски.
– Это я ему руку-то сломал, – вспомнил Петр. – Отправьте его к лекарю.
Откуда-то снова появился Меншиков. На потном, пыльном лице его блуждала веселая, довольная усмешка.
– Мин херц! – воскликнул он. – Вот ловко мы их провели!.. Всыпали им, чертям. Гляди, все поле устлали, – махнул он на вражеские трупы. – Мои драгуны дрались, как черти. Да и казаки показали ухватку… Устал, – вытер он рукавом пот с лица. – Ведь я ж, никак, десятерых зарубил…
– А не врешь? – усмехнулся Петр. – По глазам вижу, что врешь.
– Ну, может, и не десятерых, – избегая взгляда царя, сказал Меншиков, – а вот пятерых наверняка…
– И это врешь, – смеялся Петр.
– Мин херц, ей-богу, троих зарубил!
– Вот это похоже на правду…
Нартов подал шпагу. Царь посмотрел на нее и сказал:
– Нет, никак не годятся эти железки для боя, надобен палаш.
Рассматривая свою шпагу, Петр увидел на ней кровь.
– Откуда сия кровь? – изумился он.
– Разве ты забыл, как вот этого шведа ею сразил? – сказал Меншиков. – Я своими глазами видал. Неужто забыл?
Петр посмотрел на труп солдата и вспомнил, что действительно в пылу схватки заколол шведа.
– Запамятовал было, – усмехнулся он и снова взглянул на шпагу. – Вражья кровь… Обо что бы вытереть?
Александр Данилович выхватил из рук Петра шпагу и вытер о свой роскошный плащ.
– Алексашка!.. Черт!.. – выругался Петр. – Зачем пачкаешь плащ? Сколько мне говорить, чтоб берег добро!
– Есть о чем толковать, – беспечно возразил Александр Данилович. – Головы своей не жалеешь, а плаща моего жалко… – Потом серьезно сказал: – Государь, богом тебя молю, не лезь, куда тебе не полагается.
Петр нахмурился:
– Ты опять свое?
Но Меншиков перебил его:
– Не серчай, Петр Алексеевич, послушай меня, – вкрадчивым голосом заговорил он. – Наше дело, твоих слуг, с врагами рубиться, а тебе, государю, не пристало этим делом заниматься. Твое дело управлять государством… Не гневайся, государь, но ведь ежели бы не тот казак в голубом кафтане, что сковырнул шведа, то был бы ты уж ныне в гостях у господа бога в раю… А что тогда стало бы с нами, твоими холопами? Держава наша великая в упадок пришла б, опять бы бояре со стрельцами верх забрали. Пропали б тогда все твои кораблики и заводы. Опять швед Ингрию да Эстляндию захватил бы…
