Поставив сумки на подоконник возле своей квартиры, Милентина открыла дверь и обомлела – прихожая выглядела так, словно в ней погуляла орда Мамая. Ободранная со стен ковровая обивка, предназначенная для кошек – на ней почти не просматривались следы когтей – где-то висела клочьями, а где-то просто валялась на полу, разгрызенная острыми зубами Деборы.
– Ах ты, дрянь! – Милентина схватила поводок и сильно ударила собаку.
– Не смей бить животное! – завопил Василий.
– А ты где был?
– Спал. Дебора не виновата – она мать, ее ребенок, наверное, плакал, а она ничем не могла помочь.
До прихода ученицы оставалось полтора часа, но Милентина и ума не могла приложить, каким образом привести квартиру хотя бы в относительный порядок. К счастью, приехала дочь. Елена намеревалась еще до появления гостей развесить на стенах шедевры собственного производства, которые привезла в подарок матери. Картины и впрямь были хороши, особенно морской пейзаж.
Зная о мечте матери, художница изобразила на полотне как бы с высоты птичьего полета остров. Это не был остров Мальта, но на нем пестрели разнообразием красок удивительные цветущие кусты. Посреди этого многоцветья выделялась построенная в стиле старинного замка вилла, а по густо синему морскому простору к острову приближалась быстроходная белая яхта. Рядом с ним располагался еще один остров меньшего размера, но еще более примечательный. За окружавшими его со всех сторон скалами возвышались, по-видимому, искусственные посадки пирамидальных деревьев, придававших острову коническую форму. И весь он был окутан сизой дымкой, так что нельзя было понять, обитаем остров или нет, если не считать парящую над конусом удивительную птицу.
Милентина развешивала картины в холле, прикрывая ими надорванные обои, и ей вдруг почудилось, что птица взмахнула крылом и издала гортанный крик. Она не удивилась – о мистическом воздействии картин на некоторых ценителей искусства ей было известно давно из опыта собственной дочери. На последней презентации выставки Елены к Милентине подошел с вопросом солидный мужчина.
– Это картины той самой Елены Колбасюк?
– Да, той самой. Елена – моя дочь, – с гордостью произнесла Милентина.
– Так передайте ей, что ее картина сыграла со мной злую шутку. Моя жена находилась при смерти, и чтобы скрасить последние отпущенные ей дни, я купил по ее просьбе натюрморт и повесил напротив ее кровати. И, представьте себе – она выздоровела!
– Так это же хорошо! Живительная сила искусства!
– Да, но у меня уже была другая женщина.
Повесив картины, Милентина обнаружила, что перед туалетом оторван и разгрызен линолеум. Чем же прикрыть эту дыру? К ее удивлению в прихожей внезапно появился Олимп Иванович, державший в пасти неизвестно откуда взявшийся кусок ровно отрезанного линолеума как раз нужного размера. И хотя ученица пришла на десять минут раньше назначенного времени, последствия погрома уже были частично ликвидированы. Дебора с Олимпом встретили ее радостным лаем – самый большой праздник для самоедов – это появление в доме новых людей. Унять их восторг не было никакой возможности – они высоко прыгали, пытаясь достать язычком щеку девушки. Задрав полу ее пальто, со смаком изучали скопившиеся под ним запахи. Ученица топталась в коридоре, не решаясь переступить порог. Собаки то и дело выскакивали за дверь и стрелой летали по маршруту квартира-лифт, лифт-квартира, заставляя девушку дрожать от страха.
