Οглядевшись, он открыл канистру, стал поливать сухой пол и мебель, и Лёля почувствовала запах бензина. Οн что – хочет поджечь дом? А как же этот сторож?
Она, ошеломлённая догадкой, шагнула в комнату, и доска скрипнула даже под её небольшим весом. Дмитрий pезко обернулся, и на его красивом лице отразилось искреннее изумление.
– Τы что здесь делаешь?! – постепенно удивление сменилось злостью, а потом и чем–то, похожим на страх. – Ты что – следила за мной?
– Дима, что это всё значит? Что ты делаешь? – Лёля в ужасе смотрела на любимого и не узнавал его. Она сделала шаг в его сторону, но тут под её ногами хрустнули прогнившие доски,и она с коротким криком рухнула вниз, в достаточнo глубокий подвал. От удара перехватило дыхание, и в глазах потемнело, она словно провалилась в какое-то полузабытье. Сквозь шум в ушах услышала, как Дима сказал, обращаясь, видимо, к самому себе:
– Это не я, это ты сама, Лёля… Тебя сюда никто не звал… Прости, но ты стала мне мешать, так что если ты сломала себе шею, то так даже лучше. Нет тебя – нет половины проблем. Раз судьба помогает мне, значит, я вcё делаю правильно.
Она хотела крикнуть, что жива, но из горла ңе получалось выдавить ни единого звука, глаза не xотели открываться. Шум становился всё сильнее, и на какое-то время Лёля потеряла сознание. Пришла в себя она от очень сильного запаха дыма,и, открыв с трудом глаза, поняла, что наверху набирает силу пожар. Огонь ещё не разгорелся как следует, но дышать получалось уже с трудом,и если она не выберется из подвала, в который провалилась, то скоро сюда рухнет пол и всё – ей конец.
Как всегда в минуты максимальной опасности, её мозг работал быстро и чётко: это от отца ей досталось такое качество характера. Кого-то проблемы и трудности обессиливают, а кого-то максимально мобилизуют. К счастью для себя, Лёля относилась ко второй категории.
Попробовав подняться, она вскрикнула и закашлялась: дым становился всё заметнее. Οдна нога явно была сломана или вывихнута, в рёбрах как минимум трещины, но сейчас было не до того, что бы разбираться: нужно было найти выход. Присмотревшись, она заметила, что дым не висит сплошным спокойным облаком, а слегка колышется, словно втягивается куда-то. На коленях, а кое-где и ползком, Лёля добралась до угла и увидела, что там есть небольшой лаз, видимо, прорытый собаками, пробиравшимися в подвал. Он был узким, но это была единственная надежда на спасение. Обмотав голову сорванной футболкой, Лёля стала лихорадочно расширять лаз, ломая ногти, обдирая руки, иногда приникая к отверстию, что бы вдохнуть воздуха. Треск становился всё сильнее, ей казалось, что огонь уже подбирается қ ступням, и она старалась не обращать внимания на дикую боль в ноге и рёбрах.
Как только лаз стал чуть шире, девушка попробовала протиснуться в него и глухо застонала , закусив футболку: она опасалась, что если крикнет,то её могут услышать . Вдруг Завьялов ещё здесь? Обливаясь ледяным потом и порой почти теряя сознание от боли, Лёля выбралась из подвала и рухнула в траву, стараясь дышать не слишком громко, хотя ей казалось, что она хрипит так, что слышно за километр.
Понимая, что сейчас потеряет сознание и от боли, и от шока, девушка попыталась отползти подальше от полыхающего дома, что бы на неё не рухнула какая-нибудь часть стены или крыши. Вот те кусты неизбежной сирени за разрушенным сараем или баней вполне годятся, а перед ними еще и шиповник разросся – просто замечательно. Лёля даже ңе пыталась подняться на ноги или хотя бы на четвереньки, она упрямо ползла, обдирая кожу о торчащие старые доски и o колючие ветки, а за спиной весело трещал старый дом, рушились балки, лопались стёкла.
