Одиссея в прошлое Маттиаса всё-таки увенчалась успехом: ему удалось найти дом деда и даже сфотографировать его для матери.
Нашу беседу прервало препятствие: мы стояли перед возвышением, на вершине которого расположились остатки древней защитной башни.
– Как в Сибири относятся к спорту? – в серых глазах моего спутника зажёгся огонёк азарта.
– Хорошо. Только я предпочитаю пить глинтвейн, пока мои друзья покоряют очередную гору, – честно ответила я.
– Понятно, – усмехнулся Маттиас, поднявшись по остаткам лестницы и подавая мне руку.
С каждым шагом тропинка становилась всё уже, а подъём круче. Наконец после усилий мы стояли на самой высокой точке.
Перед нами лежал город. Вдалеке словно нарисованные пастелью горы соприкасались с белыми облаками, пики церквей стремились в небо, коричнево-красные крыши старых домов соседствовали со стеклянными отливами новостроек, безмятежно текла река, перетянутая броским поясом моста Мира.
– Самые лучшие фотографии получаются, когда выходишь за пределы, – мой двухметровый проводник ловко перелез через ограждение, отделявшее от обрыва.
Я не спешила следовать за ним. С видом профессионального репортёра Маттиас искал лучший ракурс.
– Хочешь, сфотаю тебя? – предложила я.
– Не очень-то люблю, но давай, – Маттиас протянул мне смартфон.
Миновав ржавый барьер, я сделала несколько снимков. На них молодой мужчина, сидя на обрыве, смотрит на залитый солнцем Тбилиси.
Мне в голову пришла забавная идея:
– Ты знаешь проект #fallowmeto10?
– Нет, но поищу в Google.
– Сейчас ты фотограф, – я взяла Маттиаса за руку и потянула по направлению к обрыву.
Кадры получились удачными.
– Скинь мне их на WhatsApp, – попросила я.
– Кто сказал, что немцы добрые? – лицо Маттиаса выражало крайнюю степень нахальства.
– Не забывай, друг, я хоть и на 1/8, но немка, – мне удалось легко парировать. – И уже начала продумывать план мести.
– Чёрт, точно.
Дорога обратно по полуразрушенным ступеням была не менее сложной, чем подъём. Я старательно цеплялась за уступы, подметая белой юбкой пыль веков.
– Давай-ка сделаем по-другому, – Маттиас спустился на два пролёта ниже и взял меня на руки.
Из мыслей в голове были только «Блин, блин, блин». Но факт оставался фактом: меня несли на руках из высокой башни средневекового замка.
Наконец мы вышли на ровную поверхность. На зелёной полянке у подножия крепости бело-рыжий пёс увлечённо грыз старый башмак.
– Привет, – собака никак не отреагировала на наши заигрывания и продолжила своё дело.
Маттиас обожал животных, и в этом мы были схожи. В каждой стране его ждали подопечные – в общей сложности восемь хвостов. Я же после смерти кошки Шуры, подобранной в подъезде и страдавшей всеми возможными заболеваниями, не заводила питомцев.
– Почему? – поинтересовался мой спутник.
– Это ответственность и привязанность. А мне иногда кажется, что я не знаю, где окажусь завтра, – честно ответила я.
– Понимаю, о чём ты, – в голосе Маттиаса прозвучала грусть.
По дороге к серным баням мы разговаривали о странах: о том, как прекрасен Дрезден в хорошую погоду, и мне, конечно, не повезло в тот дождливый день семь лет назад, и надо повторить; ещё туда постоянно летают самолёты из России – так решил Путин; что горы Алтая манят своей дикой красотой, Санкт-Петербург – особой атмосферой, а в городах Золотого Кольца захватывает дух от тысячелетия, которое смотрит на тебя с блестящих луковиц церквей.
