– Я, – смутившись, произнес юноша, высокий и худой, как стебель, с длинными сильными руками. – Меня зовут Сабин, мой отец и дед были пекарями. Это у меня в крови.
– К сожалению, в походе такого вкусного хлеба тебе не испечь. Нам придется довольствоваться сухарями. Но, разгромив узурпатора вместе с теми безумцами, что решат сражаться под его знаменами, мы поставим столы на Марсовом поле и будем пировать. Я приглашу всех своих бравых легионеров, а вторую манипулу шестого Геркулиева легиона в первую очередь.
– Враги Константина будут дрожать! – воскликнул центенарий.
Остальные легионеры с жаром его поддержали. Император напомнил им о недавнем вторжении франков. Они стали с удовольствием вспоминать, как разбили варваров и отбросили их обратно за Рейн. Фляга с поской прошла по кругу и вернулась к Константину. Он уже хотел подняться и уйти, когда центенарий осторожно спросил:
– О Божественный, говорят, что участие в походе против узурпатора зачтется за пять лет службы… Это только слухи?
– Я собирался объявить об этом в ближайшие дни. Те, кто примет участие в войне против Максенция, смогут выйти в отставку на пять лет раньше, – подтвердил Константин. Легионеры радостно переглянулись. Император решил продолжить и обрадовать их еще. – Каждый получит право выбрать участок земли в Галлии, Британии, Испании или Италии. – Он говорил о территориях, контролируемых узурпатором, как о принадлежащих ему. – А также пару волов, пятьдесят модиев[13] зерна и… вознаграждение.
Константин не стал называть конкретную сумму. В империи шло обесценивание монеты, никому, даже Диоклетиану, не удалось его остановить. Вознаграждение, которое император посулил бы, через год-два могло стать грошовым.
– А если легионер захочет поселиться в городе и печь хлеб, ему будет на что снять пекарню? – робко спросил Сабин.
Обесценивание монеты беспокоило горожан сильнее, чем сельских жителей. Крестьянин мог и сам себя прокормить.
– Конечно, вы сможете заняться чем пожелаете. Твое намерение похвально, Рим нуждается в ремесленниках, особенно в хороших пекарях, – произнес император, пытаясь придумать, что бы предложить таким как Сабин. – Каждый, кто решит стать ремесленником или торговцем, получит… сто модиев зерна. Оно всегда в цене; думаю, пекари об этом прекрасно знают. Его можно будет продать или обменять. И без должного вознаграждения я никого не оставлю. Как только голова узурпатора скатится с плеч, монета вновь наберет вес. – Константин поднялся: – С завтрашнего дня каждый будет получать к ужину по куску мяса. Благодарю за трапезу.
– Ты оказал нам великую честь, о Божественный! – хором отозвались легионеры.
После сытного ужина Константина потянуло в сон. Несколько раз приятно зевнув, он все же решил немного прогуляться. Миновав ряды палаток, император вышел к стене, ограждавшей лагерь. Ему захотелось подняться на сторожевую башню, взглянуть на окрестности. Дозорный отступил на полшага в сторону, пропуская Константина к краю смотровой площадки. Он положил ладони на деревянную перегородку и посмотрел вдаль.
Он полюбил Галлию за те семь лет, что правил ею. Это был прекрасный край, в котором римская цивилизация переплеталась с древней и таинственной культурой кельтов. Но Константин чувствовал себя здесь скорее военачальником, живущим во дворце, чем всемогущим правителем. Он защитил эти земли от варваров, подарив жителям годы мира и спокойствия. Но отсюда у него не получалось справиться с обесцениванием монеты, наладить торговлю с другими провинциями. Нити управления Западом находились в Италии.
