Константин Великий. Сим победиши - страница 21



Выглянув из-за куста, он увидел высокого голубоглазого юношу в скромной серой одежде. Тот смотрел прямо на Константина, его лицо было серьезным и светлым.

– Проснись и узри истину! – сказал юноша, указав на небо.

Облако в виде креста поравнялось с заходящим солнцем, и слова на нем вспыхнули пламенем.

– In hoc signo vinces[17], – прочел император.

Его охватил трепет: то, чего он ждал столько лет и что уже отчаялся узреть, наконец свершилось. Добрый Пастырь послал ему знак. Через мгновение надпись исчезла, а облако растаяло. Юноша улыбнулся Константину и погнал своих овец дальше. Император хотел пойти за ним, но не посмел и только проводил взглядом.

Константин еще долго наблюдал за горизонтом, боясь пошевелиться. Он испытывал восторг, подобный которому ощущает человек, впервые увидевший бескрайнее море или величественные горы, но во много раз сильнее.

Только когда землю плотно окутала тьма, а на небе одна за другой стали зажигаться звезды, император медленно поднялся и направился обратно в лагерь.

V

На следующие утро Константин отменил жертвоприношения и приказал солдатам нанести белой краской на щиты и шлемы монограмму Христа – хризму – в виде двух первых греческих букв имени Спасителя: Χ (хи) и Ρ (ро), скрещенных между собой[18].

Лагерь напоминал растревоженный муравейник. Христиане ликовали и разносили весть, будто Сам Христос явился этой ночью императору. Почитатели иных богов негодовали. Если бы Константин стал молить Бога христиан о поддержке наравне с другими божествами, они бы только обрадовались: чем больше богов на их стороне, тем лучше. Но предпочесть Христа Митре и всему римскому пантеону недопустимо!

Назревал бунт. Многие легионеры отказывались выполнять распоряжение императора и были готовы наброситься на сослуживцев из числа христиан, уже украсивших свои щиты монограммой Спасителя. Даже главные военачальники пребывали в растерянности, повеление Константина было для них как удар грома, только Эрок посчитал это шуткой и громко смеялся над происходящим.

Около полудня император приказал солдатам собраться возле его шатра. Он вышел к ним в полном воинском облачении. Раб подал ему кисть, и Константин у всех на глазах нанес на свой щит хризму.

– Я хочу, чтобы каждый из вас последовал моему примеру! – объявил он. – Отбросьте сомнения! Войска узурпатора будут дрожать при виде этого знака. Нам не нужны Митра и боги Олимпа! Господь, которого многие из вас еще не познали, явил мне знамение. Нас ждет победа!

Император говорил твердо, глаза у него при этом светились. Он еще никогда не был так уверен в своих словах, и легионеры это почувствовали. В отсутствие братьев Ювентинов говорить от имени простых солдат вышел трибун Луций Фульвий, командовавший шестым Геркулиевым легионом; у него за спиной был долгий путь от рядового до старшего офицера.

– О Божественный, мы боимся прогневать богов, – начал Луций. – Они могут встать на сторону узурпатора и обрушить на нас свою кару. Мы готовы нанести на щиты и доспехи монограмму христиан, но и наши боги должны быть уважены. Не гневи их! Просим тебя, о Божественный, не отменяй приношений!

– Всю свою жизнь я служил чужим богам, – покачал головой Константин. – Отец посвятил меня в митрийцы, даже не спросив, хочу ли я этого, Диоклетиан приказывал приносить жертвы Юпитеру. Хватит! Когда мы защищали эти земли от варваров, то просили помощи у ваших богов. Теперь же я веду вас за собой, и нам будет покровительствовать Господь, Который ответил на мои молитвы, Который старше и могущественнее любого из известных вам богов.