– Константин Пятс! – выпалила та.
Щербатов закивал, довольный тем, что она вспомнила эту фамилию.
– Так-таки подарил? – уточнил Тоомс.
– Не то чтоб подарил, – Щербатов смутился. – Передал как опознавательный знак. Он знал, что меня выпускают. Хотел, чтоб я после его смерти сообщил в Эстонию родственникам, где он умер. А крест – что-то вроде пароля. Что не вру.
– И что ж не сообщил? – сухо поинтересовался Понизов.
Щербатов пошел пятнами.
– Испугался. Меня, когда выпустили, предупредили, что, хоть формально и свободен, но если из области куда уеду, заново посадят. А я-то понимал, что родственники там, в Эстонии, тоже под приглядом. И чуть засвечусь… Я ж больше десяти лет за решеткой провел!
– Складная легенда! – протянул Понизов.
Щербатов осекся.
– И прошла бы! – подхватил Тоомс. – Только неувязочка. Крест этот вместе с покойным Константином Пятсом в гробу был заколочен. И иметь его, следовательно, мог только тот, кто могилу эту разрыл.
– Как говорю, так и было! – вспыхнул Щербатов. – Крест получил от самого Пятса!
Но тут Гусева, дотоле притихшая, охнула:
– Господи! Да что ж это? Да как у тебя язык поворачивается такое говорить, когда я сама его с этим крестом похоронила! Вместе ж на лошади везли. Сам и гроб заколачивал. Разве не при тебе на шее поправляла?
– Не видел, – буркнул Щербатов, вовсе растерянный.
– Как же ты мог, святотатец? На что польстился? – она задохнулась.
Алекс поспешил подать разволновавшейся старухе воды.
Щербатов подошел к Гусевой, взял за руку.
– Ксения Сергеевна! – произнес он с чувством. – Времени-то сколько прошло. Память слабеет. Может, перепутали.
Гусева негодующе выдернула руку.
– Будет за дурочку держать! Я и вензелек помню, что был!.. Как же мог-то? Ведь за сынка считали! Надо же! Таким чистым мальчишкой казался.
Борода озадаченно отступился.
– Это называется, с больной головы на здоровую, – Понизов уничижительно скривился. – Вас, Щербатов, видели ночью на кладбище. Можете объясниться, что делали?
– Почему только ночью? Я и днем ходил, – с вызовом объявил Щербатов. – Искал могилу Константина Пятса.
– И – нашел! – Понизов пристукнул лапой стол, будто штемпель на решение поссовета поставил. – В том-то и фишка, что нашел! Но зачем вскрыл? Что искал?!
– Я не нашел могилу, – устало произнес Князь. – Искал, но не нашел. Там всё переменилось.
– А зачем искали? – уточнил Тоомс.
– Теперь это не важно.
– Нет, важно, – зловеще возразил Понизов. – Помнишь, сколько раз я тебя покрывал?.. Потому что за человека держал и величал не иначе, как на «вы» и по имени-отчеству. А щас ты повел себя как дешевка! И за это придется ответить. Или показываешь, где могила… Вот им нужны останки!.. Они за этим приехали, понимаешь?! Покажи, где! Остальное спишется! Или ты меня знаешь: с друзьями – друг. Но дальше: каждый волен, пока волен.
– Но я не знаю, где! – закричал Щербатов. – Говорю же: не нашел!
– Для чего же всё-таки искали? – повторил вопрос Тоомс.
Щербатов вздохнул:
– Знал, что приехали эстонцы. Знал, что ищут Константина Якобовича. Хотел помочь. Я же его должником остался.
– Свежо предание, – Понизов осклабился.
– Другого не услышите, – Щербатов закусил удила. – Не из-за креста же в самом деле. Постойте же! Да, конечно, крест с вензелем! – кровь бросилась ему в лицо. Подбежал к столу, схватил лист бумаги, карандаш, верной рукой художника накидал рисунок. Повернул его к Гусевой. – Ну-ка гляньте, может, этот?!
