Полисменам, знамо дело, не обычные свистульки выдают, а специальным образом зачарованные. Такой, если его определённым образом нажать, оглушает не хуже фабричной сирены, и в самом главном управлении, на городской карте, тут же точка красная гореть начинает. Значит, подкрепления полицейскому нужны или преступника задержал, если эдак вот засвистел.
Тут же, пока я вой этот из ушей вытрясал, появились, ну как из-под земли, двое констеблей, вора у тётушек, свистом оглоушенных, забрали да наручники на него надели, а обворованный джентльмен этот ко мне подходит.
– Здравствуйте, – говорит, – сударь. Я сержант полиции, Конан Сёкли, а вы, милостивый государь, кто будете?
– Я, – отвечаю, – Айвен Вильк, молотобоец с фабрики мистера Стойка, господин сержант.
– Мистер Вильк, вы, я заметил, видали, как этот тип, – Сёкли кивнул на арестованного вора, – ухватил мои и той пожилой леди вещи и бросился с ними бежать. Поскольку она у нас пойдёт в качестве потерпевшей, вас я попрошу проследовать с нами в участок, чтобы засвидетельствовать факт кражи.
– Ну отчего бы и не засвидетельствовать? – Я пожал плечами. – У нас здесь воров не жалуют. Не до такой степени, чтобы полиции сдавать, если говорить между нами, сержант, но коли уж он попался…
– Приятно встретить такое здравомыслие, – ответил он и, повернувшись к констеблям, приказал: – В околоток этого, будем оформлять. Потерпевшая есть, свидетель тоже, да какой свидетель – не чета вам, тюленям нерасторопным! Сам, слышите, преступника скрутил, пока доблестные полисмены где-то посреди торговых рядов шляются, перед девками форсят.
– Э, неправда ваша, шкипер, – ухмыльнулся один из них. – Вы-то здесь были.
– Поговори у меня, Стойкасл, – проворчал мистер Сёкли. – Что-то вы делали бы без своего старого сержанта, который, напомню тебе, аккурат сегодня-то и не на службе? Лучше бы удару у вот этого молодого быка поучились, чем балаболить.
Очень он меня потом, по дороге, расхваливал, мне прямо и неудобно стало – ничего же я такого особенного не сделал. А в его изложении получалось, что прямо я подвиг совершил и особо опасного преступника задержал.
– Совсем вы меня засмущали, сержант, – наконец, уже в участке, признался я ему. – Понятно же, что парень этот вор не профессиональный, а обычная голытьба с Нижнего Сити, с голодухи, поди, и решился на такое.
– Очень, очень интересно. – Секли оторвался от заполнения протокола, где он фиксировал мои показания, и с любопытством поглядел на меня. – И отчего же вы делаете вывод о том, что он именно с Нижнего Сити, а не из бараков Фэкториз, например?
– Так… – Я даже растерялся на миг. – Да не похож он на факториала. У тех копоть и сажа так въедаются в кожу и волосы, что только в хорошей суомской бане и отмоешься, а она, баня-то, так расслабляет, что после неё идти воровать… Ну, глупо это как-то. И одёжка у него поприличнее той, которую большинство факториалов носят. И не рыбак он, из них запах рыбы полностью вытравить никак нельзя. Не в теле, так в одежонке задержится. А в наших кварталах я и не видал его никогда. Вот и выходит по всему, что нижнегородец он.
– Замечательная наблюдательность, – пробормотал себе под нос сержант. – Ну а отчего вы считаете, что он не матросик с торгового судна, к примеру? Стащил бы, что плохо лежит, и ищи его завтра в открытом море?
– Да вы, верно, шутите, сержант? – Я даже рассмеялся. – Уж на их-то брата я насмотрелся, их любой дубровский за милю по походке отличит.
