Конструирование социальных представлений в условиях трансформации российского общества - страница 6

Однако, думается, для Шюца как представителя феноменологической традиции в социологии социум всегда имел онтологический приоритет над индивидом. Процесс конструирования социального мира описывался им как построение повседневных типов «конструктов первого порядка», над которыми надстраиваются «конструкты второго порядка», или объективные научные понятия: «Для людей, живущих, мыслящих и действующих в этом мире, он имеет свое особое значение и структуру релевантностей… люди определенным образом расчленили и осмыслили этот мир при помощи набора обыденных конструктов» (Schutz, 1962, р. 5–6). Если обратиться к одной из программных работ этого автора (Шюц, 1988), то можно видеть, что приоритетным вопросом, на который стремится ответить Шюц, является вопрос о механизмах преодоления различий в индивидуальных точках зрения через формирование «интерсубъективных конструктов объектов мышления» (там же, с. 131). Социальный мир мыслится Шюцем как продукт человеческой деятельности, который интерсубъективно конституирован людьми. Если природный мир не зависит от факта его признания или непризнания людьми, то социальный мир, лишаясь человеческого признания, прекращает свое существование.

Таким образом, можно видеть прямые аналогии между «знанием как продуктом совместной деятельности людей» у Гергена (Gergen, 1994, р. 63) и «интерсубъективным знанием» у Шюца. Онтологическая неопределенность понимающей социологии при этом вполне соотносится с позицией конструкционизма, который, по словам Гергена, «ничего не говорит об онтологии» (Gergen, 1994, р. 72). «Как только мы попытаемся сформулировать, “что есть”. мы всегда вступаем в мир дискурса. С этого момента начинается процесс конструирования, и эта попытка неразрывно вплетена в процессы социального обмена, а также в историю и культуру» (ibid.). Если обратиться к концепции Харре, то в ней указания на дискурсивные процессы и дискурсивные акты практически определяют онтологические воззрения, в которых царит «конверсационная онтология» (Харре, 1995). Термин «конверсация», используемый Харре в широком смысле слова, включает в себя разнообразные интеракции, конвенциональные по природе, и подразумевает процесс создания и поддержания связей между людьми и, следовательно, «поддержания самой структуры при наличии инвариантов в данных связях» (там же, с. 76). Онтологически Харре предполагает существование двух аспектов человеческой реальности: с одной стороны, индивид имеет чисто «биологическую природу», ас другой, выступая «как коллективное существо, он приобретает свои атрибуты только

благодаря своим связям с другими индивидами, причем не в одном каком-то коллективе, а во множестве коллективов» (там же, с. 75). Харре признает дуализм этой позиции (там же, с. 82) и считает, что именно психология должна искать в этой второй, конверсационной реальности «некий класс лингвистических сущностей, которые смогут играть роль элементарных частиц» (там же). Задачей науки, по Харре, является раскрытие структуры и основ этой реальности. В этом пункте обнаруживается любопытное пересечение его подхода и теории Московичи, которое могло бы иметь продуктивные методологические и исследовательские последствия. Именно в поисках структуры и основ конверсационной реальности Харре обращается к идее социальных представлений: «Конверсационные нормы или императивы, обеспечивающие ее упорядоченность, сами продуцируются как составляющие конверсации. В социальном мире нормы очень часто реально существуют в виде социальных представлений. Значительную часть социально-психологической работы можно было бы посвятить установлению принципов существования таких представлений» (там же, с. 91). Онтологизация человеческих взаимодействий, тем самым, оказывается важнейшим объединительным принципом концепций нового поколения.