Железная дверь со скрипом открыла для старого филолога путь в свою обитель. В подъезде пахло мокрым бетоном, и моргала лампочка на настенной лампе. Чёрные провода проводки струились по красной стене, краска на ней выцвела и облупилась, прежний яркий цвет превратился в грязный призрак с рисунками и буквами, оставленные фломастерами детей и подростков. Почтовые ящики были побиты, выгнуты, синяя краска цифр стала стираться. У лифта были железные двери, которые открывались с гулким эхом на весь подъезд. Внутри горела одинокая лампочка на длинном проводе, а железные кнопки были потёрты от старости и множеств касаний. Вадим Александрович сравнивал подъезд со своей душой, такой же грязной и пустой, с иногда горящим огнём, как лампочка на стене, который то тускнел, то возгорался с новой силой.
Он вошёл в свою квартиру. Она встретила своего хозяина с тихим скрипом двери и глухой тишиной, прерываемой свистом ветра. Он никогда не закрывал окно на маленьком балконе, потому что никому не нужно забираться на пятый этаж через окно, даже птицы не залетают. Но профессор привык к одиночеству, к летающей пыли вокруг, к холоду глухих стен, ведь все обычно вешают на них картины и фотографии, а Вадим Александрович сохранял чистую поверхность обоев, от всех излишеств. В коридоре у него лежал красный ковёр, рядом стояла полка с обувью, на второй лежали щётки, губки и лак, на верхней коробка с пакетами.
Своё пальто он снял и повесил на высокую вешалку среди зимнего пальто и формального костюма. У двери в ванную стоял высокий шкаф со старой одеждой, которую профессор не может выкинуть, на ручке дверцы висел мусорный пакет. В ванне горела лампа с холодным светом, белоснежная раковина, плитка, стиральная машина и множество полотенец на полке. На ванне стояла деревянная перегородка, на которой расположились лейки, ведро из-под краски, внутри него находились шампуни, гели, на полке в углу висели мочалки. В огромное зеркало, под которым были полки с мылом, зубной пастой и железными чашами, смотрело усталое лицо профессора. На зеркале за ленточку висела доска со стаканом для зубной щётки, бритвы, рядом стоял ополаскиватель и простая пена для бритья.
Помыв руки, профессор направился на кухню. Недавно он решил устроить небольшой ремонт, чтобы квартира не казалась слишком неухоженной, поэтому вместо старой плитки теперь была положена новая и белая, а стены были покрашены в нежно лимоновый оттенок. Здесь была раковина с немытой посудой, над которой висели шкафы, внутри была посуда, аптечка, разные таблетки и специи, также коробка с солью и сахаром, сухим изюмом. На кухонном столе была расстелена клеёнка с рисунком яблок, на ней стоял графин и банка кофе, а также сахарница и чайник. Плита была белой, совсем новой, к ней проводился жёлтый провод счётчика газа, на ней стояла сковородка с застывшим жиром и чайник. Стол перед телевизором был шатким, одна ножка забита гвоздями. Холодильник был сзади стола и иногда вибрировал. Под телевизором стоял пакет со старыми бумагами, которые можно сдать на переработку.
Вадим Александрович заварил себе кофе, и с первым глотком этого горького напитка тепло разлилось по телу размеренными волнами. Профессор прошёл в зал, в котором стоял рабочий стол и полки, в самом углу располагался старый диван с дырявым поролоном. Большой стол со скатертью скрывал настольные игры, которые ему дарили по праздникам коллеги, считая, что у профессора есть внуки. В зале был выход на балкон, через большие окна пробивался свет фонарного столба по ночам, а по утрам сюда заглядывали лучи солнца, но профессор прятался от них под довольно плотными зелёными шторами…
