Бармен наконец избавился от назойливого телефонного собеседника и бросил взгляд на столик девушек. А точнее – на содержимое их бокалов, зычным голосом заставив оторваться их от трёпа:
– Дамы не желают обновить своё пиво?
Дамы и не думали отказываться и согласно закивали. По волнообразным движениям их пьяненьких головок можно было понять, что они уже не один раз посещали дамскую комнату, дабы избавиться от переработанного их организмами пенного напитка.
– Анна-Мари, не забудь отнести девушкам новые бокалы, – бармен не жалел своего голоса, хотя в тихом и пустом заведении он мог позволить себе говорить даже шёпотом, и при этом не бояться быть неуслышанным.
– Сейчас, – с лёгкой хрипотцой отозвалась официантка, подходя ко мне с бутылочкой уже откупоренной колы и кофейной парой на подносе. Если бы не её габариты, уже оцененные мною со спины, я мог бы признать, что тембр её голоса принадлежит весьма сексуальной особи. И тембр знакомый, где-то я его уже слышал. – Я только отнесу кофе месье.
Я так устал, что сидел в каком-то оцепенении. В судах всегда много людей: взгляды, речи. Вы ни разу не были в суде? Это отнимает много энергии. Словно в одну секунду меня покинули все силы, и я неподвижно жду собственного возрождения. Это бывает. Наступает такое состояние, когда человек думает вроде бы обо всём, а на самом деле ни о чём. Смотрю сквозь стекло в никуда, в полной уверенности, что нахожусь там, где могу спрятаться от знакомых лиц и взглядов.
Не очень изящная фигура официантки пришвартовалась у моего столика и поставила передо мной напитки, но не ограничилась только этим. Анна-Мари успела рассмотреть адресата на моём конверте.
– Ой-й-й-й, мэтру Алену Тавернье, – перекосив свою шею над конвертом, удивлённым голосом прочла вслух моё имя официантка и пристально стала рассматривать меня, словно бы встретила в этой дыре как минимум Алена, но Делона. Хриплый сексуальный голос стал ну просто оргазмическим. Готов поклясться…
Так, кое-что всплывает в моей памяти. Молоденькая мадам Бадин, которая лет десять назад в первый раз оказалась в моём кабинете. Помню, она трагически рыдала на пороге кабинета и кокетливо улыбалась на выходе из него.
– Неужели это ты, Ален?
Я помедлил, прежде чем ответить, в надежде, что она отстанет от меня и решит, что ошиблась. Но нет.
– Кажется да, – нарочито неуверенным голосом отозвался я, переводя взгляд с выдавшего меня проклятого конверта на пухлые щеки этой женщины, за которыми светились зажёгшиеся огоньки её глаз. Она даже отступила на шаг, чтобы то ли рассмотреть меня получше, то ли чтобы дать мне возможность осмотреть её габариты теперь и с боку.
– Бог мой, Ален, это же я, Анна-Мари Бадин. Как ты поседел!
Я конечно же вспомнил и её бракоразводный процесс, которой я вёл. И это имя, хотя в этом парусном фрегате угадать сразу прежде худенькую девушку было непросто. Она мне запомнилась, конечно, не только из-за того, что её муж, военный офицер от артиллерии, небезосновательно грозился убить нас обоих, названивая мне с десятка разных телефонных номеров. Насколько я помню, кроме незначительного аванса, который она оставила мне до того, как мы оказались вместе на диване моего кабинета, весь мой остальной гонорар по этому делу был получен в виде натуральной оплаты её хрупким телом. И по её инициативе. Видимо, так ей было проще пережить расставание с любимым мужем.
