– Да что она ещё понимает! Ребенок же.
– Римма Марковна. Прежде всего Света – личность. И если она решила, что ей нужно попробовать именно футбол – пусть пробует. Тем более, что футбол ей нужен, чтобы заработать авторитет во дворе. А ей это важно.
Светка счастливо всхлипнула и цапнула с подноса самый большой кусок шарлотки.
– Да перед кем там ей авторитет зарабатывать! – не желала сдаваться Римма Марковна, вытирая размазанные Светкой молочные разводы со стола, – Куликов этот, хулиган, да дружки его! Так ты довоспитываешься, что завтра ей пиво пить надо будет, чтоб авторитет доказать!
– Не усугубляйте, Римма Марковна, – вяло отмахнулась я и положила ложечку мёда в чай, – Света будет ходить на футбол и точка. Если ей не понравится – тогда другое дело. Тогда бросит и пойдёт на те же танцы. Более того, я в субботу иду в Дом пионеров и намерена вытребовать, чтобы их тренер дважды в неделю ездил в Малинки и обучал детей игре в футбол. Нужно же им там чем-то заниматься!
Римма Марковна поджала губы, с тяжким вздохом покачала головой и возражать больше не стала, мол, что тебе доказывать. Дальше пили чай молча.
– И, кстати, как продвигаются поиски дома? – нарушила неловкость я.
Это была воистину благодатная тема, поэтому следующие полчаса мы слушали как Римма Марковна ездила в дачный посёлок с Роговыми и Норой Георгиевной выбирать жильё на лето.
Она как раз приступила к пространному рассказу, какой дом лучше – в одном на всех окнах есть замечательные деревянные ставни, которые можно закрывать от летней жары, зато во втором доме – чудесный сад, но там соседи через забор держат свиней и будут мухи, да и запах опять же, а вот третий дом находится совсем на отшибе, и там есть свой спуск к озеру, а на берегу – банька, но плохо, что неудобно до магазина ходить.
– Третий, – сказала я и хотела уточнить, далеко ли колодец.
Но уточнить мне не дали – в дверь позвонили.
Открывать побежала я, опередив Римму Марковну всего на каких-то полсекунды (всё никак меня не покидает ощущение, что «демоническая» Олечка вот-вот негритёнка притарабанит).
Но на пороге стоял и щербато улыбался чуть опухший Петров.
– Здарова, Лидок! – меня обдала мощная волна перегара и я поняла, что жизнь таки движется исключительно по спирали.
– Привет, привет, Федя, – удивилась я, хоть виду и не подала, – а ты чего это?
– Слушай, тут такое дело.., – начал Петров, и я поняла, что он пришёл явно не трёшку до пенсии занимать.
– Что случилось опять?
– В общем это… надо, чтобы Марковна вернулась на Механизаторов, и то бегом!
– Так, давай-ка по порядку, – нахмурилась я, – проходи сперва в дом. Кстати, ты уже ужинал?
– И не обедал, и не завтракал ещё! – воодушевлённо отрапортовал Петров, с удовольствием втянув носом запахи с кухни, – Марковна рассольник наварила что ли?
– Да нет, сосиски с картошкой.
– Сосиски – тоже хорошо, – мечтательно вздохнул Петров, разуваясь в прихожке, – но ты знаешь, Лидка, я часто вспоминаю какой роскошный рассольник она варила на Механизаторов, кисленький такой, с перловочкой, особливо по утрам так хорошо заходил, прямо ух!
В общем, когда Петров, за две щеки уплетая сосиски с картошкой, поведал о ситуации, осталось только схватиться за голову: Грубякины, воспользовавшись тем, что две комнаты пустуют (Риммы Марковны и Горшкова), написали куда-надо слезливое письмо, где поведали, как они многодетной семьёй ютятся в крохотной комнатушке, в то время как две комнаты свободны, так как у хозяев есть другое жильё, причём комфортабельное. Ну, примерно в таком духе. В результате грядёт какая-то проверка. Петрову знакомые «шепнули» и он сильно опечалился, что Грубякины следом выживут и его, и решил категорически воспрепятствовать в меру своих сил.
