Генерал, казалось, не понял намека, и это не понравилось Григорию. Поэтому он решил уточнить.
– У нас не принято с семьями церемониться.
Генерал посмотрел на него со спокойным пониманием.
– Это вполне естественно, – сказал он, и у Григория мелькнула мысль, что генерал и не думает играть с ним, а давно уже сдался и готов к сотрудничеству, но в следующее мгновение тот продолжил.
– Вы и у себя не церемонитесь женщин и детей из пулеметов косить. Такие уж вы люди.
Григорий сжал челюсти, но промолчал.
Дневник Арша
«По закону на каждого из этих контрабандистов полагается отдельный переводчик и адвокат. Мне, если честно, стало стыдно. Присяжные пуэрториканцы теперь будут думать, что мы, русские, не только пьем водку, но и наркотиками торгуем. Вообще, они почти ничего о нас не знают. Одна студентка из моего класса меня спросила: «А в России зима?» Я ответил, что да. «Всегда?» – спросила она. А однажды на курсе истории и культуры Пуэрто-Рико наш профессор попросил одну пуэрториканку показать на карте мира Россию. Она не знала, где это. А еще продавец в магазине строительных материалов узнал, что я русский, и сказал мне «привет» по-немецки. Я спросил, почему он говорит мне по-немецки, и он ответил: «Ну ты же русский».
Вот что понимаешь за границей очень отчетливо: надо быть скромнее. Вся эта великость нации ничего не стоит, чуть только пересечешь границу. Ну, разве, как утешение. Смотришь, как другие живут, и думаешь: зато мы великая нация. Гордиться надо тем, что твой народ живет хорошо. Все остальное – демагогия.
Раньше я не думал, как к нам относятся другие нации, а теперь понимаю, что по мне судят о всех русских. Иногда мне бывает стыдно за своих здесь. Не за тех русских, кто живет здесь, а за тех, кто приезжает отдыхать. Мы иногда выглядим неотесанными и грубыми хамами, а все из-за того, что по какой-то странной причине воспринимаем правила и порядки как что-то ущемляющее наше достоинство, а запреты вообще как личное оскорбление. Я долго думал отчего так. Наверное, причина кроется в нашем диком свободолюбии. Я думаю, это из-за того, что у нас, впрочем, как и у поэрториканцев, давно не было настоящей свободы. Власти было выгоднее время от времени подавлять бунты, чем сделать русского человек хозяином своей земли. Пуэрториканцы тоже очень свободолюбивы. Если пуэрториканца попросить что-то сделать, то он, возможно, когда-нибудь это и сделает. Но если начать на него давить, то он никогда ничего уже для вас делать не будет. Но пуэрториканцы не агрессивны. Они не станут возмущаться или делать что-то назло. Там, где русский будет бунтовать, пуэрториканец просто ничего не станет делать и исчезнет. Видимо, это кровь индейцев Taino. Индейцы Taino, в отличие от других индейцев, были мирными моряками, собирателями и огородниками. Но и им пришлось несладко под испанцами. Один пуэрториканец сказал мне, что испанские завоеватели так и не смогли заставить индейцев работать. Поэтому им пришлось завести из Африки негров. Кстати, негров испанцы завозили больше из Северной Африки, а не из центральной, как гринго. Поэтому у них здесь тонкие, как у европейцев, носы и губы».
20… год. Сан Хуан
Отец Андрей долго размышлял, прежде, чем ответить Васе.
– Ты говоришь о том, как ложные ценности заставили людей стремиться к власти, богатству и роскоши, – сказал он. – Но человек всегда сам выбирает, что для него важнее. Церковь же никогда своих ценностей не меняла. Вера, надежда и любовь. И бунт должен идти против зла в себе, а не вокруг. Хочешь воспитывать сына на своем поместье и без школы, так сделай это. Найди женщину, которая тебе поверит, и беги с ней из города.
