И это, мать его, было не легко, постоянно держать себя в руках, одергивать, чтобы не сорваться. Как дрессированного пса. Цепного дрессированного пса, который зациклен на маленькой нежной сучке, которую ему повезло охранять.
Он же мгновенно возбуждался на ее запах. На голос ее откликался чем-то вибрирующим изнутри. Реагировал на эмоции. Особенно, на ее страх и душевную подавленность. Когда этот старый мерзавец Фомин звонил ей, его выкручивало от желания пойти просто набить ему морду. Но он опять-таки держался и терпел.
Потому что все это шло по сценарию.
Когда они вернулись домой, Настя сразу забилась в свою комнату. И в душ. И мылась там. Вода бежала, он слышал шум. А перед глазами картины, как по ее голому телу струится вода и скатываются капли. У него от этих картин, рисовавшихся в мозгу, потихоньку сносило крышу. И надо бы успокоиться, а не получалось.
Наконец вода течь перестала, шум утих. Стало совсем-совсем тихо.
Андрей сходил в душ, когда вернулся, каким-то шестым чувством он понял, что девушка заснула. Потому что вчера, когда она не спала, оттуда, из ее спальни, как будто доносился какой-то звенящий напряжением ультразвук, а сейчас это была просто тишина. Пустая, без эмоций. Как он это чувствовал? Андрей сам не знал, но он реагировал на ее состояние.
В тишине легче было спать.
Хотя он все время прислушивался, ощущая странный дискомфорт, оттого что больше не слышит ее. В конце концов, приказал себе погрузиться в сон. Не сразу, но сработало. Он не помнил, что снилось. Потом как будто какая-то давящая темнота навалилась, и он через эту толщу пробивался куда-то. Ему обязательно надо было вынырнуть, потому что...
Проснулся. И понял, что она кричит. Плачет во сне, стонет и кричит.
Первой реакцией было заткнуть уши. Чтобы не слышать, не знать, не видеть. Но он уже вставал, нашаривая рукой майку и шорты. Сел на постели, прислушиваясь. Вроде тишина. Прошло, почудилось? Шумно выдохнул, опуская голову на руки. Волосы чуть взмокли, он прочесал их пальцами. Сомкнул глаза, потом открыл и побрел в кухню. Воды напиться. Раз уж он встал.
Андрей не успел дойти до кухонной зоны, как она снова снова застонала во сне, а потом закричала:
- Нет! Нет!
Он сам не помнил, как у ее постели оказался. И тут она открыла глаза.
Растерянное выражение, еще туман со сна. Испуг.
Он сам растерялся, чувствовал себя как идиот. Надо было что-то говорить. Он спросил:
- Как ты себя чувствуешь? Тебе плохо, Настя?
Странная смесь чувств промелькнула в ее глазах. Она кивнула и прошептала:
- Нет. Это... Страшный сон. Кошмар.
И села на кровати, пряча ноги. Дрожит, дышит рвано. А у него глаз мгновенно прилип к ее груди, прикрытой футболкой. Под тонкой тканью обозначались соски. Это было как удар поддых.
Слишком! Андрей хотел встать и уйти. Но она неожиданно бросилась к нему, обхватила руками и прижалась, дрожа всем телом.
Он честно хотел уйти. Запретить себе. Потому что это бессмысленно.
Не смог.
Потому что она бросилась к нему за помощью.
Чтобы он защитил от чего-то страшного, что терзало ее во сне. И вдруг в один момент рухнули все стены, которые он себе возвел. Андрей как будто снова очутился в том лесу под дождем. Несчастная испуганная девушка. И он.
Руки сами обвились вокруг ее тонкого тела. Осторожно гладил ее по спине, а она всхлипывала и сотрясалась от беззвучных рыданий. Молчание между ними сейчас не стояло стеной, оно было как темное густеющее желе, грозившее затянуть их обоих, растворить в себе, поглотить.
