Контрапункты - страница 2

– Никогда у нас больше такой хорошей кошки не будет.

– Может, и будет, кто знает – сказал дед.

На следующий день мы с самого утра ушли с дедом за грибами. В обед, как обычно, уселись на поляне покушать, но дедушка в этот раз есть с нами не стал.

– Я, ребятки, не хочу, с утра переел, вы на меня не смотрите, ешьте.

Когда же мы пришли, уставшие, домой, он сразу лёг спать, не стал вечерять, только воды глотнул из ковша.

С утра мы с ним вдвоём отправились на рыбалку и просидели с удочками от зорьки и до зорьки, даже Витьку с Серёгой не брали, чтобы тётя Таня на нас не ругалась. И вновь дед не стал обедать. А вечером – бух сразу в постель и захрапел.

На третий день, когда я проснулся, деда дома уже не было.

– Умотал куда-то с утра пораньше – сказала мне мама.

– Знаешь, мам, дедушка уже два дня ничего не ел.

– Не может быть! Он мне говорил, в обед поем, возьмём с собой побольше, на свежем воздухе, дескать, аппетит лучше.

– Не, мам, ничего он не ест, всё нам отдаёт.

– Вот дела! Чай и вправду за кошкой собрался?

Ночью, когда дедушка вернулся в избу после своих неведомых дел, его ждали серьёзные отец и мать.

– А вы чего не спите, кого сторожите?

– Да вот завозились с делами, даже поужинать не успели. Ну как раз и ты подоспел, садись тоже.

– Не, Люба, спасибо, я в гостях был, меня накормили, кабы не лопнуть.

– А ну хватит, дед, байки нам травить! Ты же третий день не ешь ничего! Ты что, впрямь помирать собрался?

– Ну и собрался. Хватит, пожил своё.

– Да ты что такое говоришь-то? Как же это так?

– А вот так! Устал я ребятки, хватит. Все мои уже умерли, вот Мурка была последней, за кого я отвечал, теперь можно и умирать со спокойной душой.

– А мы как же будем без тебя?

– А что вы? Вы уже давно взрослые. У самих ребёнок. Проживете и без меня.

– Дед, ты погоди, не руби с плеча. Ты куда полетел? Успеешь на тот свет. Вон, дел сколько недоделанных.

– Это уже не мои дела, теперь ты хозяин. Я не рублю с плеча, всё уже решено. Три года решал, чай, немалый срок, верно?

– Бога побойся, дедушка. Это же самоубийство, грех.

–Вот и бога приплела сюда. У него, небось, и без меня дел полно. А уж там, внучка, мы с ним сумеем договориться, с милостивцем.

Они ещё долго говорили втроём, но я больше не слушал. Я уткнулся лицом в подушку и злился на деда, пока незаметно не уснул.

Следующие несколько дней мы все старались избегать друг друга. Отец работал, как проклятый, калымил и возвращался домой затемно. Мама тоже вся был в заботах, дед гулял по деревне или уходил на дальние выпасы и просто сидел там, глядя в небо. Я убегал на весь день играть с ребятами, но почти не играл, а только сидел и смотрел на них.

По вечерам, когда мы ужинали, дедушка сидел на крыльце и гладил спущенного с цепи Дружка. В один из дней я подошел и сел рядом.

– Дед, не умирай, а, дедушка. Мы же тебя любим.

– Ишь ты! А если умру – любить перестанете, что ли?

– Нет.

– Ну а чего же тогда?

Мы посидели молча, щурясь на закат.

– Твоя мать говорит, что собаки к покойнику воют, а вот Дружок молчит. Так что брехня всё это, бабьи сказки. Нечего им верить, своим умом живи. Погладь, пусть к новому хозяину привыкает. И не бойся его.

– Я и не боюсь.

– Правильно. Ничего не нужно бояться.

И дед ушел в дом. А я сидел на крыльце, и смотрел на яркий колобок солнца, пока он совсем не утонул среди ветвей посадки за пшеничным полем, а потом ещё, пока мама не позвала меня в дом спать.