Контрапункты - страница 3

Следующим утром дед не проснулся. Меня выгнали во двор, и я гладил Дружка и мне было очень грустно. Деда в это время мама и другие женщины обмыли и переложили в снятый с чердака гроб. После этого меня впустили, наконец, в дом. Дедушка лежал в гробу строгий и спокойный, и совсем не похожий на себя. Я постоял немного и вышел в другую комнату. Обедать и ужинать меня отправляли к тёте Тане. Она хотела меня и ночевать у себя оставить, но я отказался.

– У меня свой дом есть.

– И не боишься с покойником в одной комнате спать?

– Там не покойник. Там мой дедушка. Чего же мне его бояться? И вообще я ничего не боюсь.

– Ну иди домой тогда, храбрец.

Наутро приехали дядя Миша из города и его жена тётя Лена. И дядя Коля. И ещё какие-то родственники. Деда переложили на кровать, потому что коридор был узкий, и побоялись, что, если нести прямо в гробу, можно не пройти. Потом вынесли гроб и поставили его на улице на стулья. А потом и дедушку вынесли на простыне и прямо с ней опустили в гроб. Потом мама и дядя Коля попрощались с ним, потому что оставались в доме собирать стол для поминок, и деда уже прямо в гробу погрузили на телегу, и мы все остальные пошли на кладбище. Могилу вчера уже выкопали папа и дядя Володя. Одна из теток прочитала короткую молитву и все стали подходить к дедушке, креститься и целовать его в лоб. Я тоже перекрестился и поцеловал дедушкин лоб. Я никогда не целовал его, пока он не умер. А затем гроб заколотили и на веревке спустили в яму. Мы бросили по три комка земли, и папа вместе с дядей Мишей и еще каким-то дядькой из города стали закапывать могилу, а я смотрел, как комки земли падают на моего дедушку и мне было плохо видно, потому что из глаз тихонько лились слёзы. Одна из тёток положила мне руку на плечо и погладила голову. Я не помнил, как её зовут, но не стал отстраняться.

А вечером, после поминок, молодая Мурка задушила свою первую крысу и принесла её вышедшему на крыльцо папе. Мол, я сегодня сытая, но знаю свою работу, и за что меня кормят.

Отец завернул крысу в газету и позвал меня.

– Иди, закопай её где-нибудь возле сортира, я на сегодня уже накопался.

И я взял свёрток и лопату и пошёл за огород и зарыл крысу там.

Когда его зарывали, мать пыталась броситься за ним следом, в могилу. Её, конечно, удержали. Но бабушки стали смотреть на Веру с неодобрением, потому что она не попыталась за ним броситься, в могилу. Вера стояла рядом с несостоявшейся свекровью, в такой же черной косынке, и тоже плакала, но все бабушки ожидали от неё большего, ожидали, что она тоже попытается броситься в могилу, и её тоже нужно будет удерживать, и для этого даже стоял рядом с ней один из братьев Максима, и раз она не попыталась никуда броситься, он вроде как остался без дела, в то время как второй брат вместе с отцом удерживали мать. И поэтому, наверное, бабушки и смотрели на неё с некоторым осуждением.

Но Вере не хотелось в могилу, ей хотелось домой, и чтобы всё как можно быстрее закончилось, потому что на улице было очень холодно из-за ветра, а мужчина из церкви очень долго отпевал Максима, и Вера продрогла, потому что была в простеньком платье и не предусмотрела никакой курточки. А ещё Вера знала, что все одноклассники Максима собрались поминать его на квартире у Сергея, и для этого купили пару бутылок водки и вина. Но Вера понимала, что с ними ей нельзя, что придётся идти в дом Максима, где на поминки соберутся все родственники и два его лучших друга. Вера думала, что ей в том доме теперь в общем-то больше нечего делать, она раньше и была там всего пару раз, а после и вовсе ходить не собиралась. А ещё она чувствовала, что её посадят рядом с Максимовыми матерью и отцом, что бабушки именно так решат, хотя для неё было бы лучше сидеть рядом с братьями и друзьями, в молодой части стола. Но спорить с бабушками было бесполезно, тем более, когда она не попыталась броситься в могилу, как мать.