– У твоей матери есть основания стремиться к большей степени контроля, – глухо сказал Леден.
– А, ну да… вы про папу. – Имири тихонько вздохнула. – А он говорил, что к опасности надо подходить достаточно близко, чтобы иметь возможность подписать мирный договор. Но вот не получилось угадать верную дистанцию… – Она выключила коннектор и отодвинула его в сторону. – Конечно, если бы он вообще не ходил в горы, то сейчас был бы жив. Но… это был бы тогда уже не он. И зачем он маме нужен был бы такой? Если птица не летает, то это уже не птица. А… какой-то индюк. – Имири хмыкнула, пряча за бравадой робость и собственную глубоко запрятанную боль.
– Ну, если птица не понимает, что своими полетами причиняет боль тем, кто остается на земле…
– Да все она понимает! – Имири сморщилась. – Папа, между прочим, от подъема на Истикан отказался. Мне было три, мама только начинала свою… головокружительную научную карьеру. Папина команда подготовилась и выполнила восхождение… А он со мной сидел.
Леден кивнул. Он знал, что означает для любого скалоходца подъем на высочайшую вершину планеты.
– Маме он не сказал, кстати, – буркнула Имири. – Я на похоронах от его друзей случайно узнала. Ревела потом, долго успокоиться не могла. Думала: это же из-за меня, соплячки мелкой, у него мечта тогда сорвалась. И вот он умер – и так и не поднялся на вершину мира. А мама… так и не знает. Ни к чему это. – Имири резко поднялась из-за стола, шагнула к печи, открыла топку, пошевелила горящие дрова, добавила пару палочек – и осталась сидеть на полу, глядя в огонь.
Окончательно стемнело. Имири заползла на свою верхнюю лежанку и затихла. Ройст, выпив кружку чаю, тоже растянулся на лежанке и ровно засопел. Леден сидел за столом и читал. «Сторожка» освещалась только оранжевыми отблесками огня из щелей вокруг дверцы топки и мягким свечением экрана коннектора.
Леден смотрел на текст на экране, но видел только меняющиеся в правом верхнем углу цифры – минуты после полуночи, потом после часа ночи… Так медленно меняющиеся. В половине второго он неслышно встал и вышел из домика.
Чернота и белый глаз Луны. Сырой ветер и запахи земли и прелой травы. Тишина. Мертвая тишина. Ночью в горах звуки разносятся очень далеко. Шаги были бы слышны от самого подножия горы. Тишина. Они должны были вернуться полчаса назад…
Тихо скрипнула дверь, и рядом неразличимой тенью в темноте возникла Имири. Встала рядом, прислонилась к стене, посмотрела на белый диск, льющий призрачное свечение на склоны.
– Иди спать, – тихо, но со всей возможной суровостью проговорил капитан. – Выходим через три часа. Не выспишься.
– Так вы-то тоже выходите через три часа, – шепотом ответила Имири. – И вообще не спали…
– Ты меня с собой не равняй.
– Ага, – Имири тихонько хихикнула, – я в два раза моложе, мне меньше сна требуется…
– Рядовой Тарос, а вам не кажется, что такая наглость уже переходит всякие границы? – Леден попытался придать голосу командирской жесткости, но не выдержал и хмыкнул: – Вообще ничего не боится, посмотрите на нее!
– А чего мне бояться? Я ж не нарушаю устав, не оскорбляю старшего по званию. Просто констатирую факт: я в два раза младше. – Имири хитро покосилась на капитана.
– И тем не менее я могу приказать тебе пойти спать, – твердо сказал капитан.
– Приказать можете, – вздохнула Имири. – А вот уснуть по приказу – к сожалению, не получится. Я вам мешаю?
