Контроль, успех, поражение - страница 42

В один из дней, когда она уже знала о том, что у неё рак, но ещё не рассказала близким, она рыдала от отчаяния в их большом и красивом, но таком пустом доме, и почувствовала в самых тёмных глубинах своей души обвинение. Безоговорочное, чёрное и жестокое обвинение Майка и, что самое страшное, сына, в том, что случилось с её карьерой. И устыдилась. Она посчитала себя самой грязной и неблагодарной женщиной на свете, достойной смерти. И потому, как бы он ни боролся за неё, она умерла.

Умирающая жена рассказала обо всём этом мужу почти перед самым концом. Обо всех своих чувствах и переживаниях, ненависти и зависти к нему, об обвинении их сына. Она хотела получить прощение и отпущение грехов. Но увидела в его глазах ужас- понимания и признания собственной вины. То, в чём он раньше был неповинен, но в чём его незаслуженно обвинял самый дорогой человек, мама. То, от чего он так отчаянно бежал, наконец настигло его. Теперь он действительно был виноват.

Для него круг замкнулся.

Майк отпустил сына в свободное плавание. Он не хотел его видеть, признавать, что ему тоже тяжело заботиться о его боли. С головой ушёл в карьеру и преподавание. А ведь мальчик был ещё совсем ребёнок. Нахмуренный, молчаливый парень шестнадцати лет, которого жизнь уже обидела тяжёлой болезнью и смертью матери, он стоял, высокий и худой, в чёрном костюме, на похоронах над её незарытой могилой. И Майку в какой-то момент показалось, что он прямо сейчас прыгнет в эту чёрную яму, туда к ней, и пропадёт из его жизни навсегда. И именно это через пару лет он и сделал.

Желаний оправдывать себя или винить у несчастного мужчины сейчас уже не было. Он стоял на коленях, положив букеты цветов перед памятниками с их большими фотографиями давно забытых лиц, и рыдал. Майк рыдал, опустив голову в ладони, также, как недавно это делала Мария у себя в квартире, безутешно и громко. Рыдал несколько часов подряд, пока в горле не осталось крика, а в покрасневших, ничего не видящих глазах – слёз.

Он встал на негнущиеся ноги, когда солнце уже было в зените над его головой, и сказал им то, что казалось единственно верным в эту минуту:

– Я так перед вами виноват, но я не смогу это исправить. Это уже случилось, так как случилось, и мне безумно жаль. Если сможете, простите меня когда-нибудь.

За спиной каркнул ворон, сидевший на памятнике соседней могилы.

– Вот и ответ, – улыбнулся Майк, – и каждый услышал бы в нём своё. Я вас услышал.

И он зашагал прочь, оставляя за спиной всё, что и так уже очень давно осталось там. В прошлом.

Майк заехал к родителям первой жены. Когда утром, уже будучи здесь, он позвонил и сказал, что хочет их навестить, они были невероятно удивлены и счастливы. Совершенно постаревшие, но ещё крепкие и активные, они встретили его с распростёртыми объятиями. В конце концов, он последнее, что осталось у них от единственной дочери и внука. Стены их дома была увешаны их фотографиями. Вся летопись его жизни, события, про которые он и забыл вспоминать, висели в рамках яркими картинками, будто это было вчера. Они накрыли стол, угощали его домашними овощами и долго-долго говорили.

Каждая фраза начиналась с «а помнишь?…» И затем следовал длинный подробный рассказ какого-то эпизода их прошлой счастливой жизни. Плохое не вспоминали. Чудесные моменты, поездки и путешествия, ярмарки и летние барбекю, первые слова маленького сына, его первый метр на велосипеде, первая медаль. Их гордость и счастье, ушедшие безвозвратно. Разговор плескался волнами, затухая и нарастая от одного воспоминания до другого, и закончился к глубокой ночи.