Поток ветра из раскрытого окна шевелил листовки в вагоне. Яркие объявления о работе и новых премьерах чередовались с объявлениями о сдаче квартир и чем-то ярко-кислотным – совсем нелегальным. Постукивание колес погружало в сон, но динамик пробубнил, что моя станция следующая. А значит еще пара минут и тепло суетливого подземелья сменится промозглой улицей октября.
Я приподнял полу шляпы, укрывающей от ярких фонарей в вагоне, чтобы снова не провалиться в сон. Заметил девушку напротив. Она делала вид, что читает книгу, положив потрепанный корешок на скрещенные, обтянутые светлыми джинсами коленки. Если бы не скользящий по мне с подозрительной периодичностью взгляд поверх обложки, я решил бы, что у меня паранойя. Хотя, одно другого не исключает. Девушка поправляла косую челку, заколотую на бок тонкими пальцами без колец, косилась на меня и возвращалась к чтению. Под ее распахнутой легкой курткой маячила надпись «Don't look» на бело-розовой кофте. Я посмотрел на ее ноги в сапожках. Обувь может многое сказать о человеке. Например, эта девушка проторчала в метро уже достаточно времени, чтобы капельки грязи – следы недавних ливней – успели просохнуть и местами отвалиться от краев подошвы. А еще она не слишком экономная – очевидно, учитывая лаконичную роскошь ее явно не утилитарных сапожек. Несколько раз она доставала телефон, хмурилась, делая вид, что читает сообщение. Ее палец незаметно скользил по крайнему правому ряду кнопок, где притаился спуск камеры. Я следил за ней открыто, даже нагло, давая понять, что меня не проведешь. Затем грузный пассажир в пальто плюхнулся рядом с ней, потеснив в сторону, и засопел, озадаченно озираясь по сторонам. Воспользовавшись суетой, я скользнул к выходу. Снял шляпу, чтобы поток ветра не сбил ее с головы. В отражении в темном стекле мелькали проносящиеся мимо кабели и лицо девушки, смотрящей мне в спину.
Либо ты слишком хорош и сексуален, Олег Стефанович, либо тебя сейчас подкараулят возле дома и убьют. Я припомнил промозглую, пахнущую кошками арку у дома, через которую обычно торопливо проходил в свою квартиру. Однажды тень от тюка с оставленным мусором в ней подозрительно напоминала скрюченное тело. Сегодня такой тенью вполне мог стать я. Поежился и снова взглянул на девушку. Слегка пухлые щеки и тонкогубый рот с яркой помадой. Не похожа она на моего скрытого недруга. Не отрицаю, что таковые есть, но они явно не девушка в осенней куртке и с книжкой, ниже меня на голову – она поднялась с места.
Не дожидаясь, пока двери раскроются полностью, я нырнул в толпу. Короткий эскалатор понес меня навстречу вечерней сырости. Дважды я оборачивался, но ни девушка, ни ее книжка не мелькали среди колонн.
У выхода из метро кипела жизнь. Палатки с горячими хот-догами только начали работу. В воздухе стоял запах горчицы и бензина. Нарушая правила, разворачивались на площади такси. Громкая музыка заливала улицу, заглушая шум машин. Ветер шевелил полотна афиш между колоннами театра, зазывающих на премьеру. Я снова обернулся – обычная суета – и заспешил к дому, торчащему углом за перекрестком. Его желтые стены отражали свет фонарей.
Тревожность испарилась, едва я прикрыл за собой дверь и дважды провернул ключ в замке, оставив его там. В глазке обычный темный подъезд, заваленный коробками – ничего нового. Задернул шторы, оградив себя от яркого города. Квартира погрузилась в желтый ровный свет, сочащийся из единственной лампочки под потолком. Одна комната и прихожая – даже кухни нет. Она была, но ее заставили каким-то барахлом и заперли хозяева – потому и дешево. В маленькой ванной капающий кран и напоминание на зеркале, что нужно вызвать слесаря. В зеркале худые скулы и настороженные глаза. Вмятина от шляпы пересекала лоб. Пошуршав щетиной, я открыл кран, погрузил в горячую воду ладони, затем лицо. За дверью в недрах квартиры разрывался телефон.
