– Хорошо, – слово сорвалось с губ как-то само собой, – Привози мальчика. Я встречу вас через три дня в аэропорту Кеннеди в четыре часа после полудня.
…
В назначенный день и час он стоял у центрального табло аэропорта имени Кеннеди, и безрезультатно озирался по сторонам. Где проживает на данном этапе своей жизни его мать, мужчина не знал, соответственно, не знал, откуда она должна прилететь. Он даже не был уверен, что узнает ее – все-таки прошло десять лет, как не был уверен и в том, что его узнает она.
В четыре часа после полудня прибывало несколько самолетов, и толпа, схлынувшая с их бортов в зал ожидания аэропорта, оказалась неимоверной. Он мялся у табло, ощущая себя на редкость по-идиотски в своем элегантном длинном пальто, когда вокруг все сновали туда-сюда в легких рубашках, стоял, мрачно думая о том, что, наверное, так и уедет ни с чем, как баран, проторчав тут уже больше четверти часа.
– Арчибальд?
Неуверенный женский голос справа заставил его резко повернуться, вглядываясь в обратившуюся к нему даму с темноволосым подростком за руку.
– Мама?
Она почти не изменилась за эти годы. Разве что чуть поправилась, да и морщины появились на некогда свежем лице, плюс усталость в глазах, но в остальном осталась такой же, какой он ее помнил.
Мальчик, которого она держала за руку, неприязненно сморщился и, демонстративно вздернув нос, отвернулся.
– Это Джеральд, – мать мужчины обняла подростка за плечи, представляя его сыну, – Твой младший брат.
Джерри, фыркнув, повернулся и, окинув стоящего перед ним мужчину с ног до головы долгим изучающим взглядом, сморщился еще больше.
– Ты – не мой брат, – в категоричной форме известил он, – Ты – первый сын моей мамы.
– Согласен.
Спорить с нагловатым юнцом не хотелось совершенно. Он перевел взгляд на мать.
– На сколько?
– Летние каникулы, – женщина пожала плечами, – Три месяца. Надеюсь, ты будешь хорошим мальчиком?
Арчи в первый момент искренне не понял, к кому обращен вопрос, но увидев, как мать целует младшего сына, понимающе улыбнулся. Да. Ему таких вопросов она уже, наверное, никогда не задаст.
– К тебе это тоже относится, Арчибальд, – внезапно изумила его собеседница, – Пожалуйста, будьте оба умниками, и ведите себя хорошо. И, Арчи…
– Если с его головы кто-то уронит хоть волос, я лично разберусь с этим человеком, – он быстро улыбнулся, давая понять, что разберется он всерьез и навсегда. Мать тяжело вздохнула.
– Я хотела сказать – не втягивай в свои делишки моего сына, – тихо произнесла она и, бросив взгляд на часы, заторопилась, – Ой, все, мне пора, мой самолет уже вот-вот вылетит! Пока, сынок, я буду звонить, – она еще раз поцеловала мальчика и пригрозила ему пальцем, – Слушайся дядю… брата. И сам мне звони почаще, хорошо?
– Конечно, мамочка, – Джеральд обнял ее за шею, посылая при этом ехидный взгляд старшему брату, на который тот абсолютно не отреагировал и, поцеловав в щеку, отстранился.
Женщина, непрестанно оглядываясь на остающихся за ее спиной сыновей, рванула к стойке регистрации. Арчи положил на плечо подростку руку.
– Где твои вещи?
– В багаже, – Джерри сбросил руку старшего, нагло глянув на него, – Поди, забери!
Ответом ему послужил легкий подзатыльник – Арчибальд не терпел подобного обращения.
– Значит, так, мальчишка, – голос его зазвучал ниже и, по-видимому, на нагловатого юнца это произвело впечатление, – Твоя… наша мать сказала мне, что ты хотел посмотреть Нью-Йорк, поэтому слушай и запоминай. Эти три месяца ты живешь под моей крышей, и делаешь все, что я тебе скажу. Если посмеешь возразить – проживешь все три месяца в подвале, а когда придет время – отдам матери.
