За три дня и ночи я сочинил в уме десять писем любимой, но сейчас все слова предательски застревают в горле. Молча беру её руку.
– Шеф говорит, что всё будет хорошо, что ты скоро выйдешь на свободу. Надо только немного потерпеть!
– Как вы?
– У нас всё нормально: Андрюшка всё понял и молчит, а Верочка перед сном каждый день спрашивает: «Где папа?», – родной голос дрожит и грозит порваться, словно тонкая нить.
– Скажи ей, что папа в командировке в другой стране.
– Сказала. Не верит. Ты знаешь – она такая чувствительная. Просто детектор правды.
– Лжи. Детектор лжи, – смотрю в родные глаза и вижу в них отражение плывущих облаков.
– Какая разница! Ты как? – гладит мне руку.
– Что нам сделается? Сидим, болтаем. Занимаюсь йогой и медитирую. Внушаю себе, что это всего лишь сон и скоро я проснусь.
– Ты прав, всё это – глупый сон. Скоро ты будешь с нами. Медведиха плохо спит, когда тебя нет рядом, мой умный медведь! – Лена, таким привычным, таким родным жестом проводит мне по волосам, что я едва не взвываю.
– Всё, – охранник, бросив окурок на асфальт, стоит рядом. – Свидание окончено!
Жена тянется поцеловать. На мгновение задыхаюсь от влажности любимых губ и запаха родного тела.
Возле автобусика возникает комитетчик. Он ничего не говорит. Только смотрит вслед Лене.
– Пошли! – полковник ждёт снаружи.
Давние знакомые – наручники, обвивают запястья. Выходим на залитый солнцем двор. Возле входа успеваю прочесть: «Заводской районный суд». В коридоре, неожиданно, как удар, родные лица: жена, коллеги, юристка. Меня волокут, взяв за наручники. Успеваю выкрикнуть что-то подбадривающее. Мгновение – и мы возле кабинета судьи.
Здесь ждёт адвокат.
– Вас привезли для принятия решения о продлении содержания под стражей. Как вы себя чувствуете? – защитник участливо смотрит в глаза.
– Нормально.
Отвык я от сочувствия.
Адвокат даёт советы, как вести себя на следствии, ободряет, обещает. Слушаю вполуха – ему платят за оптимизм. Даже если бы меня завтра повесили, он бы так же успокоительно заглядывал в глаза и обещал, что всё будет хорошо. Моя задача попроще – выйти из передряги с минимальными потерями.
Вызывают в кабинет судьи. Прыщавая девица скороговорит: «Слушается ходатайство следствия об избрании меры пресечения в отношении Рыжова Алексея Викторовича, 1968 года рождения, обвиняемого по статьям 209, 200 и 366 Уголовного кодекса. Председательствующая – судья Горчичкина Алла Сергеевна».
Миниатюрная служительница Фемиды, похожая на ворону цветом волос и острым клювом-носом, утопает в огромном кресле. Быстро пролистывает тоненькое дело. Откладывает в сторону.
– Жалобы есть?
– Да. Меня пытали.
Судья, словно не слыша, смотрит в окно.
– Прокурор, ваше мнение?
Только сейчас замечаю в углу кабинета серую тень.
– Ваша честь, прокуратура поддерживает ходатайство следствия об избрании меры пресечения в виде ареста. Задержанный может оказать давление на свидетелей и скрыться.
Прокурор вновь становится невидимым, уйдя в тень шкафа.
– Адвокат, у вас есть замечания?
Защитник начинает пламенную речь о ста причинах, по которым его клиенту необходимо изменить меру пресечения на подписку о невыезде. Судья прерывает его на полуслове:
– Санкция по части второй 209-й статьи Уголовного Кодекса предусматривает наказание от пяти до двенадцати лет лишения свободы. Вам это известно?
– Да, конечно, – адвокат проглатывает нервный ком.
