Она не приходит сюда, лишь бы прийти, в одиночестве, без меня. Скорее, я тащу её сюда, пропадая здесь. И единственный способ оторвать меня от дел: быть рядом.
– Солнышко, что с тобой? Что случилось?
Далила не снимается с позы, продолжая потихоньку ныть, поэтому он целует её волосы и плечи. Взял бы её на руки и увлёк к себе, но видно: она недовольна и будет ещё больше капризничать.
– Библиотека…
– Что произошло, дорогая?
– Я ходила в общественную библиотеку, пока ты обежал пол-экватора. Хотела проехаться вместе с твоим стинки.
– У него есть имя. Стефан.
– Ну да, этот Стаф нормально так водит. Даже тише Аполлона. Хотя, может, он просто пугался меня.
Ей надоела духота, вызванная положением шеи, груди и башки, поэтому она сама распрямилась и обняла мужа. Слёз почти не было. Глаза покраснели скорей из-за того, что они чесались от раздражения и она их тёрла широкими длинными рукавами кимоно, сшитым Калитой по приезду с Севера.
– Ах ты звездострадалица моя маленькая! Разве можно так расстраиваться по пустякам.
Уводит на их диванчик и прижимает к себе. Далила вздыхает и путается в своих одеждах.
– Но я ощутила себя такой старой, древней и исчезнувшей…
– Там провели списание.
– Да. И я не нашла некоторые детские книги. Они были как индикатор. А я даже потеряла как будто способность шарить по полкам.
– Это не так.
Запускает свои руки в рукава кимоно и поправляет складки, из-за которых она чувствует себя тяжело.
– Я захотела плакать. Как будто моё детство исчезает и мне говорят: "Что вы, книги старятся не только внешне, но и по содержанию".
Она и в самом деле выдавила пару капель, и не удержавшись от накрывавшей тоски и меланхолии, уткнулась в него так, что ему даже стало больно в области живота и боков.
– Хочешь я выкуплю их на чёрном рынке? Составь только список.
– Нет!
Далила слегка шлепнула его по груди.
– Перестань говорить как гребаный мафиози. Это ничего не изменит.
– Ну, ладно.
Делает попытки раздеть её, но теперь они вдвоём путаются в калитинском шёлковом лабиринте.
– Почему он сшил тебе наряд девственницы?
– Это не девственницы. Невесты.
– Ладно.
Просто лежат. Ждёт осторожно, когда она успокоится и начнёт думать, что это чепуха какая-то.
Проходит час.
– Агний.
– Да, зеница моего сердца.
– Как говорит та героиня: моя кожа скукожилась, мои волосы вылезают, что со мной происходит. А оказалось, это просто время.
– Хочешь, я выкуплю эту библиотеку, мандаринка?
– Не тупи. Так ты не только мне в аду место забиваешь. Но и себе.
– Просто я хочу тебя утешить.
– Да.
– К тому же, помнишь? Недавно ты сама выкинула порядком вещей. Хотя я тебя просил дать мне: сложил бы где-нибудь в амбаре. Нормальные такие были. Но нет. На тебя нашла эта всёвыкидывалка. Не практичная ты. Хотя бы в благотворительность могли отдать.
Иногда он такой же косноязычный, как и она. Получает пинок между ног. Как всегда делает блок руками. Уже вынудился предугадывать.
Носить щиток что ли постоянно.
– Далила, без наследства останешься.
– Очень надо. Разбирайся со своим наследством сам!
– Ещё одно слово, и будешь рожать каждый год у меня.
Угрожает, но сам нежно ловит её кулаки и тумаки, превращая борьбу в объятия.
– Ну такая капризная не могу.
– Хочешь сказать: я выкинула и меня выкинут?!
– Я ничего не хочу сказать. Это просто закон жизни. Айкаа! Ей-богу, я завтра обкарнаю их налысо!
Борются. Продолжают бороться. Уже покраснели от трения шёлка.
