Копье Лонгина. Kyrie Eleison - страница 19

Разумеется, это не укрылось от ока Гуго Арльского, и последний, как всегда практично, не упустил своего шанса погреть на этом руки, став финансовым посредником между Рудольфом и де-юре вассалами Людовика Слепого, а де-факто своими вассалами. Отправляя своих баронов в поход, дальновидный Гуго рассматривал разные варианты дальнейшего развития событий, и присутствие его вассалов на итальянской земле, рассуждал он, могло дать ему при случае дополнительные козыри.

К концу сентября под знамёна Рудольфа собралось около тысячи рыцарей. Примерно на такое же число копий он мог рассчитывать от своих сторонников по южную сторону Альп. Однако со своим выступлением из Безонтиона король не спешил. Не будучи уверенным в собственных воинских доблестях, да и вообще не слишком уверенным в своих силах и надёжности союзников, он ждал вестей от швабского герцога Бурхарда, в своё время успешно уладившего конфликт Рудольфа с саксонским королём Генрихом Птицеловом.

В начале октября Рудольф получил наконец письмо из Цюриха и, узнав о его содержании, впал в трёхдневную депрессию. Своим условием участия в походе герцог назвал немедленную помолвку Рудольфа с его дочерью Бертой, напомнив тому об обещании, данном Рудольфом в дни его войны с Птицеловом. Обещании, от исполнения которого Рудольфу до последнего дня удавалось под разными предлогами увиливать. Тоже мне обременение, презрительно хмыкнули бы в наши дни, когда помолвка служит необязательной и почти отжившей своё прелюдией к браку, своеобразным протоколом о намерениях, не более. Однако в Тёмный век помолвка (обручение) играла роль более важную, чем сама церемония бракосочетания. Среди низших слоёв общества именно во время помолвки осуществлялись основные расчёты между сторонами, вносился задаток со стороны жениха, ныне, как правило, сузившийся до размеров кольца, наступала ответственность за целомудрие невесты. В кругу же власть предержащих, и особенно носящих корону, обручение, помимо прочего, формировало военные союзы и определяло политическую карту на многие годы вперёд. Переводя на канцелярский язык, обручение в Средние века представляло собой полновесный брачный договор, а свадьба являлась, если хотите, подписанием акта сдачи-приёмки, венчающим подчас долгий и занимательный процесс.

Три дня бургундский король чертыхался в своих покоях, воображение ему рисовало то ослепительную красавицу тосканку, то дочь герцога, чей выпуклый лоб и по-телячьему навыкате глаза не пробудили в молодом короле при их встрече ни искры страсти, ни капли желания обладать. В таком вопросе он к тому же не мог, понятно, довериться своим советникам, и все эти дни мучительно раздумывал, в отношении кого его вероломство принесёт впоследствии меньше проблем. Наконец тактик победил в короле стратега. В конце концов, подумал король, помолвка, при всей своей значимости в то время, все-таки ещё не свадьба, и далее он вполне может найти способы отвертеться от нежелательного брака, тем более если его чело увенчает итальянская корона. Да и в походе может быть всякое, и объект его любви, наконец, также связан браком, так что непонятно, каким ещё образом Ирменгарда намерена от него освободиться. Зато под его флагом окажутся пять сотен разудалых швабов, с которыми Рудольф был готов пойти хоть до самого Рима.

Итак, Рудольф дал своё согласие на помолвку и просил герцога Бурхарда с его дочерью пожаловать к себе в Безонтион. В своём письме к герцогу он постарался выжать из себя как можно больше эпистолярного мёда, неуклюже расписывая свою мнимую радость по случаю столь лестного для него предложения. Швабское войско подошло к знаменитым «Чёрным воротам» Безонтиона в начале ноября, а спустя три дня во дворце архиепископа состоялась помолвка, в ходе которой Рудольф, глядя в пузырящиеся водянисто-серые глаза своей невесты и говоря слова брачного обета, вместо