Нужная мне находится не сразу, ведь здесь кто-то наводил порядок, но наконец я вижу ту, что искала. Небольшая продолговатая коробка, а внутри кроссовки. Приходится их надеть, чтобы не вызывать подозрения Зухры, которая не сводит с меня взгляда.
Чтобы ее отвлечь, расспрашиваю ее о всякой чепухе, изображая дурочку, мол, а отключают ли в таких домах воду на две недели летом и кто убирает за собаками кучки, которые они оставляют, прогуливаясь на газоне.
По всей видимости, терпение у служанки не безграничное, и она, недовольно фыркая, покидает гардеробную. Я сразу же падаю коленями на пол и дрожащими руками трясу коробку.
Там что-то есть. Явно что-то есть. Сердце оглушительно бьется. Отчего-то я знаю, что найду что-то важное. Пытаюсь открыть двойное дно, но оно не поддается, и я с отчаянием рву коробку, а потом вытряхиваю на пол какие-то бумаги.
Перебираю их, вчитываюсь.
Начинаю понимать, что к чему. Значит, вот куда пропала Роксолана… Мне всё становится ясно, но я не знаю, что мне делать с открывшейся правдой.
Рассказать Рамилю? Да ни за что! Пусть живет с осознанием, что никогда не найдет свою жену! Быстро пытаюсь убрать найденные улики в коробку, но не получается, Зухра рядом!
Я хватаю их и засовываю в рюкзак, быстро захлопываю коробку и запихиваю ее подальше, в самую глубь полки с одеждой, а потом хватаю первое попавшееся свободное платье мятного цвета и напяливаю на себя.
– Я готова! – с придурковатым видом выскакиваю навстречу злой тетке, а она степенно идет впереди меня. Уверена, ее губы поджаты, а ощущение собственной важности не дает ей и шанса на добрую улыбку. Ну и пусть. Мне плевать на нее, плевать на этот дом.
Я уже знаю, что сбегу отсюда. Хочется залихватски, с хохотом съехать по перилам, чтобы обогнать горгону, но я тихо иду за ней, чтобы не вызывать подозрений.
Дальше мы едем с водителем в посольство. Он только один. И это вселяет надежду, что Рамиль расслабился и подумал, что я полностью в его руках. Считает, что я настолько никчемная, что ничего не смогу сделать. Может, это и так, но я всё же попытаюсь.
Посольство уже закрыто, конечно же. Я пропустила время приема.
– Наверное, мы приехали зря, – обращаюсь к бородатому мужчине в темных очках, но он молча подходит к пункту охраны и говорит пару нужных слов. Удивительно, но нам открывают двери закрытого посольства, и я вхожу в прохладное помещение, а спустя пару минут получаю новенькую визу.
Получаю со смешанным чувством горечи и надежды. Я не знаю, поеду ли в Америку, но надежда маячит на горизонте.
Пусть всё сбудется, пожалуйста, Господи, я так мало у тебя просила! А ты так много у меня отобрал… Помоги…
– Мы можем заехать ко мне домой? – оказываясь на заднем сиденье, тихонько прошу у водителя. Робкой мышкой сижу и жду ответа.
– Не велено, – бросает он через плечо, даже не повернувшись.
Ожидаемый ответ, но я упорная, я ударю по самому чувствительному месту каждого мужчины.
– У меня начались… ну-у… Женские дни. А прокладки дома, ну это всего лишь пять минут, куда я денусь из квартиры? Вы подождете за дверью, а я пулей сделаю свои дела. Можем, конечно, заехать в аптеку, а потом в гостиницу, снять номер, но моя квартира близко, всего лишь пару улиц проехать…
– Пять минут, – бурчит в ответ водила, а я сползаю по сиденью, боясь показать свое ликование…
Когда я вселялась в эту квартиру, паренек-студент, живший в ней, рассказал мне занятную историю, как поставил жариться яичницу и уснул, утомленный ночью зубрежки, а проснулся, когда вся кухня была в дыму.
