Силы вели к тому, что хотели сказать, но бросали на полпути – дальше, дескать, сами. Порой это выбешивало. Если даже переформулировать вопрос, толку никакого: все равно что дубасить по двери, которая не откроется.
Силы предпочли показать на примере. Кверт повел людей на место, где почва сочилась вязким бежевым веществом. По словам сила, его источала сама Чаша, по запросу. Силы каким-то образом настроили систему под себя. Клифф исследовал один из их коммуникаторов, но по бугорчатому и трещиноватому корпусу не сумел сделать никаких выводов. Силы, видимо, получали информацию и отдавали инструкции, полагаясь на осязание вместо зрения. Странная черта для созданий, у которых так развита глазная мимика. Клифф еще продолжал об этом размышлять, когда бежевая гладкая поверхность начала подниматься. Выдуваясь, она сделалась зернистой, расцвел большой пузырь. На его поверхности проявились клинья. Они переродились в стены и поперечные балки, а по краю, точно сонные глаза, раскрылись окна. Воздух наполнился густым запахом, словно от подсыхающего цемента, и Клифф, как и другие, отступил. Сложные быстрые действия конструкторов, как называл их Кверт, остались непонятны Клиффу, а равно и сигналы, которыми они обменивались.
Через пару часов двухэтажное здание было готово. Перекрытия грубые, источников воды и электричества не заметно, однако овальные стены и покатые полы внутренних помещений отличались элегантным изяществом. Крышу венчали ряды странных скульптур, изображавших силов, и косых башенок, устремленных к горизонту.
Во всем доме чувствовалось какое-то напряжение, затаенный конфликт порядка, вносимого равномерной сеткой комнат, и спонтанного диссонирующего ритма слегка деформированных стен или продолговатых окон. В целом здание выглядело как раз настолько странным, чтобы донести экспрессию, хотя Клифф не понимал, как силам это удалось. Ему показалось, что проект должен был неким образом примирить их с потерей друзей и разрушением большей части города.
Кочевая жизнь. Каждое поколение возводило дом на новом месте, жило охотой и собирательством, вырабатывало свои архитектурные стили. Представители этого вида странствовали просто из любопытства, приспосабливаясь к интересующим регионам окружающей среды. Чаша достаточно велика, чтобы можно было позволить себе такую жизнь. Но передавать сообщения зданиями?
– А Птиценарод умеет читать вашу градоречь?
– Думаю, нет. – В широкой груди Кверта зародился рычащий шум. Чужак добавил: – Я-мы потеряли многих. Силы хорошие были, вроде вас, много таких, и все потеряны.
Неспешная текучая речь выражала глубокую печаль. Здание, сформировавшееся само собой, играло определенную роль в примирении со случившимся. И все же силы старались не смотреть на людей, даже искоса. Он не понимал, с какой стати чужакам вообще прощать землян за все беды, какие те навлекли. Впрочем, этим он опять-таки приписывал силам человеческое мышление, а они не таковы.
Разговор продлился еще некоторое время. Клифф слушал внимательно, пытаясь понять, каким видит мир Кверт. Колоссальное преимущество – общаться с чужаком, который уже немного знает англишский, но отрывистые, лапидарные фразы Кверта не позволяли составить цельной картины стоящего за ними ума.
– Будь я ящеркой, с меня бы уже семь кож сошло, – сказала Ирма в какой-то момент, и Кверт впервыерассмеялся. По крайней мере, было похоже на то: рявкающие звуки, вроде приказов, но морда подергивается вбок, а глаза бегают, подмигивают. При этом Кверт, однако, не сводил взгляда с землян, и Клифф вдруг почувствовал… сложно было найти нужное слово…
