Пока мы изучали эти вещи и разговаривали о них, Джек вдруг вскочил и воскликнул:
– Весло! Мы забыли про весло!
– Да зачем оно нам нужно, – сказал Питеркин, – тут довольно дерева, чтобы сделать тысячу весел.
– Да, но на конце у него железный обруч, который может нам очень пригодиться.
– И правда, – согласился я, – пойдем достанем его. С этим мы трое отправились на берег. Я все еще неважно себя чувствовал из-за потери крови, так что мои товарищи скоро меня обогнали. Но Джек заметил это и со свойственной ему добротой вернулся мне помочь. Только теперь я смог разглядеть остров – там, где я лежал, рос густой кустарник, закрывавший мне вид. Теперь, когда мы поднялись оттуда и пошли к берегу, сердце мое запело при виде прекрасной картины, открывшейся моим глазам. Ветер утих, как будто его единственной целью было швырнуть наш корабль о скалы, а после этого у него не стало никаких дел. Остров оказался холмистым и весь порос очень красивыми и яркими деревьями и кустами, названия которых я не знал, кроме, конечно, кокосовой пальмы, которую я многократно видел на картинках. Полоса сияющего белого песка окаймляла зеленый остров, а за ней лежало спокойное море. Это поразило меня сильнее всего, поскольку дома огромные волны накатывали на берег еще долго после окончания шторма. Но стоило мне бросить взгляд на море, я понял причину. Примерно в миле[16] от берега гигантская волна, похожая на зеленую стену, с ревом разбивалась о низкий коралловый риф, оставляя за собой белую пену и облако брызг. Брызги порой взлетали очень высоко, и тут и там между ними вспыхивала мгновенная радуга. Позже мы выяснили, что риф окружает весь остров, служа естественным волнорезом. За ним море волновалось и ревело, но поверхность воды между рифом и островом была гладкой, как в садовом пруду.
Когда я увидел столько великолепных вещей, душа моя преисполнилась восторга, и я обратился мыслью к Создателю всего этого. Я упоминаю об этом с радостью, поскольку, к стыду своему, на тот момент я нечасто вспоминал о Создателе, хотя постоянно был окружен самыми чудесными из Его творений. По лицу Джека я понял, что он тоже поражен этим райским зрелищем, которое было еще милее нам после долгого путешествия по морю. Ветер там дул свежий и холодный, а здесь он был нежен и напоен самыми изысканными ароматами, которые я только могу вообразить. Мы наслаждались окружающей нас природой, когда раздался оглушительный крик Питеркина:
– Ура!
Взглянув в сторону берега, мы увидели, что он скачет по песку, как обезьянка, и изо всех сил пытается тащить какой-то предмет, лежащий на берегу.
– Все-таки он странный малый, – сказал Джек, хватая меня за руку. – Побежали, посмотрим, что он нашел.
– Вот оно! Ура! Сюда! То, что мы хотели! – кричал Питеркин, пока мы приближались. – Анафемская штука!
Вряд ли мне стоит объяснять моим читателям, что мой друг Питеркин имел привычку использовать порой очень странные слова и выражения. Признаюсь, что я понимал далеко не все из них – например, я не имею не малейшего понятия об «анафемских штуках». Но я полагаю, что мой долг – как можно точнее записать все о моих приключениях, пока мне не изменила память, поэтому я стараюсь передавать слова моих товарищей в точности. Я часто просил Питеркина объяснить, что он имеет в виду, но в ответ он только разражался смехом. Я полагаю, что сейчас он имел в виду нечто очень хорошее и удачное.
