Впрочем, сколько не убегай от разговора, отношения выяснить всё одно придется.
– Сеня, у тебя есть корзина? – поинтересовался Филипп перед выходом на тропу.
– Зачем?
– Грибы стану собирать по дороге.
– Корзины нет, вот тебе ведерко! – протянула широкое десятилитровое пластиковое ведро из-под строительной смеси.
Женщины шли впереди, Филипп с ведром бродил по лесу, оказываясь то справа, то слева от тропы. Пара сыроежек уже легли на дно, заботливо устланное листьями папоротника. Сеня не совсем поняла, реально ли грибы интересуют парня или он благородно дает возможность дамам пообщаться с глазу на глаз.
– Сень, давай я тебе в двух словах обрисую ситуацию, – более решительная Валерия начала разговор. В конце концов, это ведь она явилась без приглашения в чужой дом, чужую жизнь.
– Попробуй.
– Мы познакомились с Макаром в две тысячи восьмом году на фестивале бардовской песни под Владом. – Сеня сразу прикинула, что это было как раз в тот год, когда свекровь особо донимала с ребёночком. Кроме того, всячески подначивала Макара, что необходимо отдыхать. А фестиваль – лучший способ заявить о его безусловном таланте. Сеня тогда даже обрадовалась, что за эти несколько дней успеет сдать необходимые анализы. – Он был не такой, как все. Статный, с брутальной бородкой, задумчивым взглядом и высокими идеалами…
– Лер, кончай с идеалами, даже можешь момент зачатия опустить, – Сеня решила прояснить факты, пользуясь моментом. Вряд ли ей захочется еще хоть раз в жизни увидеть эту женщину. Просто с каждым новым словом, каждой порцией информации горячая волна любви к супругу заметно остывала. – Начинай сразу с ребенка.
– Какая ты черствая и неромантичная! – явно не собираясь обидеть, парировала Валерия. – Я тогда уже познакомилась со своим папиком. И слёзно упрашивала его отвезти меня к тёплому морю. Но супруга его перетянула одеяло на себя. И он благодушно отпустил меня тусоваться с бардами. Я к тому времени уже неплохо на гитаре бацала. Собственно, когда родился Филипп, Александр подумал, что это его ребенок. Ну, я, не будь дурой, не разубеждала его. Он и денег даёт, не жадничает, и в кабаки меня сватает. Турне по краю пару раз устраивал. Но разводиться, естественно, не собирается. Да я уже и привыкла.
– А Макар?! – Сеня аж остановилась.
– А что Макар? Он до две тысячи восемнадцатого года и не подозревал о существовании сына, – Лера тронула Сеню за руку, призывая двигаться дальше, яркая ветровка Филиппа мелькала уже прилично впереди.
– А потом ты «сжалилась» над ним, зная о его бездетности? – поддела вдова.
– Хочешь вызвать жалость к себе? Давай, Сень, не у меня. Я прекрасно помню, как эдакая тихоня, годами просиживающая в уголочке, накинулась на мальчика и душила бедолагу, пока нянька не отлепила! – Лера обернулась через плечо и с вызовом посмотрела на собеседницу.
– Он в меня иголкой тыкал, – на полном серьезе ответила Сеня, вспомнив досадный инцидент.
– Раз ты так воспринимаешь удары судьбы, считай, что Макар ткнул в тебя иголкой.
– Ладно, давай дальше, – Сеня решила додумать интересную мысль после похорон.
– Дальше. Тогда на фестивале, зная, что Макар – ботаник, я предложила ему реально заняться женьшенем, развести плантацию. Мой покровитель как раз сбыт в крае курирует.
– А он?
– Тогда отмахнулся. А спустя десять лет разыскал специально и сказал, что созрел. Ну, и когда мы встретились, чтобы обсудить детали, я показала ему Филиппа.
