– Простите, мастер, я не достоин вашего времени, – выдавил он, еле сдерживая слезы.
Атсуши замер в недоумении. Он не сразу сообразил, кто перед ним, а поняв, захотел пнуть распластавшегося нахала, но от волнения ему сделалось дурно и он присел на скамейку у автобусной остановки.
Тору приподнял брови и, увидев происходящее, тут же вскочил.
– Вам нехорошо, Атсуши-сан? Только дайте знать, я отнесу Вас в больницу!
Учителю показалось, что еще немного, и смерть костлявой рукой сожмет его сердце. Но обошлось. Постепенно он пришел в себя и отрицательно покачал головой. Облегчение от того, что опасность миновала, убавило гнев, но он не стал этого показывать и строго проговорил:
– Отведи меня домой.
Тору вложил все почтение и желание служить каждую минуту в предложенную Атсуши для опоры руку и трепетно, еле дыша, сопроводил мастера до самого порога квартиры.
У него в голове вертелись вопросы, но он не решался их задать. Какой инструмент любит сам Атсуши, почему он не играет в филармонии, а ведет скромный быт отшельника, пробавляющегося зарплатой школьного учителя и частными уроками? «Мастер просто обязан быть гениальным музыкантом, – подумал Тору. – Вот бы послушать его игру! Ради этого можно и дозой пожертвовать. Ну, одной, по крайней мере…»
Они молчали всю дорогу. Прежде чем расстаться, Тору поклонился учителю в пояс и, застыв в этой позе, начал пятиться.
«Придешь завтра в пять», – были последние слова мастера в тот день, и спрятанное под волосами лицо Тору просияло от счастья.
Остаток ночи он заставил себя провести без голубого свечения экрана ноутбука в надежде уснуть пораньше и не проспать урок снова. Впервые за последние пару лет в его жизни замаячило что-то стоящее, не считая прогулок с матерью по лесу, и он не хотел опять упустить этот шанс.
Но очищение давалось с трудом: избавившись от непрестанного пожирания рекламы, обзоров компьютерных игр и чтения новостей, мозг принялся хаотично выстреливать смутные, нечеткие идеи одну за другой и уходить в спящий режим отказывался наотрез. Если попытаться конкретизировать все то, что носилось в его голове, то это были попытки вспомнить последние два года, когда он тонул в сладком дурмане и почти окончательно смирился с тем, что жизнь будет пустой и скоротечной. Себя он не жалел, правда, изредка, в минуты просветления между дозами, мечтал о любви и дружбе, нормальной работе, путешествиях и, главное, о том, что сможет вытащить мать из круговорота забот, раньше времени состаривших ее прекрасное лицо.
Конечно, музыка не могла помочь ему решить все проблемы, он не питал иллюзий насчет своего таланта, но она могла стать той спасительной соломинкой, ухватившись за которую он сможет выбраться из трясины. Старый мастер протянул ему эту соломинку во второй раз, больше права на ошибку не было.
В итоге он так и не уснул. Всю ночь непрестанно поглядывал на часы в перемотанном скотчем смартфоне. В четыре часа пришло время собираться на урок. Он нырнул в джинсы и майку с длинным рукавом, нацепил бейсболку и, словно синоби из легенд, пробрался мимо кровати спящей матери к выходу. Там он споткнулся о зонтик, кое-как натянул кеды и шмыгнул за дверь. Происшествие с зонтиком взбодрило его, но лишь на секунду. Надо было достать энергетик. Однако все круглосуточные магазины были далеко и не по пути. Последняя надежда была на автомат в подземном переходе. Эта мысль придала сил и он неровной походкой припустил в нужном направлении.
