Коробка Меркурия - страница 5

Добрый день, читающие эти строки. Мне уже много лет, и я рад, что работа моя – дело всей моей жизни – близится к завершению. Мы как никогда близки к открытию великой тайны. Можно сказать, ящик Пандоры будет открыт нами, но вместо человеческих несчастий мы выпустим из него только надежду.

Мы не могли понять, куда спрятали от нас область объективной реальности. Кто мог сделать это и как. Мы никогда не узнаем кто. Научное мировоззрение запретит увидеть этого «кто», даже если мы посмотрим впритык ему в глаза. Везде только логика и здравый смысл. Таково его лицо для нас.

Впрочем, это научный комментарий, а я опять увлекся философской софистикой, за которую – я хорошо знаю и снисходительно по-доброму улыбаюсь – коллеги признают во мне эзотерика-казуиста.

Мы нашли способ декодировать реальность. Это главное. Если бы перемещение ландшафта Земли не состоялось, если бы мы не упали в бедственное положение, наука никогда не совершила бы подъем. Спираль XXI века в самом начале витка согнулась в колесо, по которому все мы бегали и страдали. Только великая катастрофа могла пробудить человечество от вражды, индивидуализма, пассивности, рабства удовлетворения потребностей. Я верю, мы встали на спираль снова. Подъем по спирали будет напоминать труд Сизифа, но я верю, камень не рухнет.

Исчезновение открыло окно, и мы подсмотрели. Казалось бы, остается достать обратно и конец. Но мы столкнулись с рядом проблем…

Меркурий бегал глазами по буквам. Текст казался непонятным и едва читабельным. Он чувствовал, что проваливается. В голову приходил сон, но воспринимался он, как гнущаяся и деформирующаяся вокруг реальность. Меркурий ждал, когда видение полностью его поглотит. Он сосредотачивался на тексте. Он знал, что нужно продолжать читать, не отвлекаться на меняющееся окружение. Всегда продолжать читать. Механически. Не думая. Не реагируя. Читать. И тогда…

Мешает ману в котле Светлана. Рядом в низком кресле с поручнями сидит филолог из университета с длинными тонкими усами и в темных очках, смотрит неодобрительно. Мэр города за деревянным столом на стуле ждет, когда испекутся в печи манабулки, почти засыпает. Ему невероятно скучно. Чтобы не уснуть, он начинает разговор:

– Для кого писались современные книги, господин Святослав? – спрашивает он филолога и не дает возможности ответить. – Для людей, имеющих только представление о том, как выглядит литература, и от людей, которые только представление о том, как ее писать имеют.

– Зачем же так усложнять, – филолог Святослав надменно, но не враждебно принял вызов. – Вы во всем ищете двойное дно, а если не находите, пробиваете его сами. Тенденция к этому не красит в первую очередь вас, выдавая мрачный ум.

– Это как же? – глаза мэра загораются, в них отражается теплое пламя печи.

– Вам хочется думать, будто у вас пытливый ум. Ни до чего дельного вы докопаться не способны в силу отсутствия знаний. Остается выдумать самому и разоблачить. А где болевая точка, куда направить удар интеллекта, вы знаете. Сами рисовали чертеж.

– И это я все усложняю? Ты сам повесил на меня свои предубеждения. Чего тебе здесь вообще надо?

– В отличие от вас, человека, которому нечем заняться на посту мэра, меня пригласили читать этот текст, чтобы восстановить его структуру после ваших извращений.

– Вот! – мэр поднял над головой указательный палец. – О том я и толкую. Для кого была литература? Для таких, как вы. У вас есть представление, и вы всем пытаетесь его навязать. Даже пришли причесывать текст алгоритма. А под закат литературного дела производили еще тексты для тех, кто получал кайф, когда книга ему доставляла максимальные неудобства. Каюсь, сам из таких. И то, что я с этой «Книгой» проделал, лишь от того моего увлечения. А ты… ты просто все портишь своим академическим вкусом.